Кирилл Тимченко - Без солнца (СИ)

Арсенал пуст. Гражданские, как их называл автор дневника, забрали все оружие, чтобы добить тех, кто укрепился в казарме. Как же велика была их злоба, если они, голодая и мучаясь, все равно вцепились друг в друга. Посчитали тех людей виноватыми в том, что произошло? Или просто не знали, кого в этом обвинить и нашли крайних?

Единственное, что Андрей все же сумел здесь отыскать, так это большую брезентовую сумку с пустыми банками внутри. Кто-то рванул молнию так, что она собачка вылетела из пазов, но вставить обратно не было большой проблемой. Кроме того, нападавшие побрезговали взять предметы экиперовки, бывшие здесь, а может, не посчитали их нужными. Андрею же, с его тонким комбинезоном, было все равно. Он бы сейчас и в звериные шкуры нарядился. Жаль только, что выбор был не богатый. В шкафах продолжали висеть комбинезоны и несколько стопок униформы непонятного типа, но как только их касаешься, расползаются по швам и разваливаются на части. Ведут себя так, словно сговорились оставить его помирать на морозе.

С ними в сговор не вступил только старый кевларовый бронежилет, в котором и гнить было особенно нечему, да прорезиненные налокотники, взятые просто так, потому что ничего больше не было. Потерев замерзшие уши, Андрей в последний раз осмотрелся, ничего он тут больше не пропустил. За время поисков фонарик под стволами немного побледнел и было ясно, что возвращаться надо уже сейчас, если он не хочет прогуливаться среди этого кладбища в полной темноте.

Закинув почти пустую сумку за спину, он вышел, нарочито громко стуча подошвами ботинок по полу. Не сказать, что просто от нечего делать, но так он хоть как-то поддерживал собственную уверенность. Он ведь хорошо понимал, что только стоит допустить мысль об отчаянии и жить ему останется несколько часов. Просто расхочется выживать. Он уже слышал про такие случаи, когда человек отказывался бороться и затухал как свечка. А ему жить очень хотелось, пусть даже так, как сейчас. Может, он еще найдет людей…

Свет фонаря выхватил в дальнем углу коридора сгорбленную фигуру. Андрей даже не сразу ее заметил, задумавшись о чем-то своем. Только вот сам пришелец хрипло зашипел, когда попал в контур света.

Андрей так и замер с приподнятой ногой. Краем глаза он смотрел на коридор, бывший пустым, когда он проходил в первый раз. Или не был?

Аккуратно опустив ногу, он повернулся, снова высветив фонарем то место. Угол коридора был пустым… Только потому, что теперь пришелец был гораздо ближе к нему. Медленно шаркая ногами, приближался к Андрею, не обращая внимания на выставленные вперед стволы.

- Кто ты? – в полный голос спросил Андрей, стараясь не выказывать страха.

Сгорбленный ничего не отвечал, противно шаркая голыми ногами по полу. Теперь, когда он подошел ближе, в потускневшем свете фонарика можно было разглядеть высохшие конечности, словно состоящие только из костей и желтой, как пергамент, кожи. Замотанный в какой-то балахон, он не отвечал на вопрос, только тихо хрипя.

- Кто ты? – повторил Андрей вопрос, когда между ними осталось меньше пяти метров. Его самого трясло, руки едва наводили прицел на пришельца. Причем непонятно, от чего они тряслись больше – от холода или от страха.

Сгорбленный не реагировал. Теперь уже можно было четко видеть скрюченные длинные пальцы с черными, длинными и обломанными ногтями. Не выдержав, Андрей выстрелил. Оружие сработало почти сразу, стрельнув в пришельца голубоватыми пулями. Обе выжгли в теле сгорбленного неаккуратные дырки, одновременно отбросив его назад. Тощие руки в последний раз полоснули воздух, прежде чем без сил свалиться на пол.

Фонарик автомата замигал на секунду, но потом снова заработал. Правда, еще слабее. Поглядев на него, Андрей расстроено покачал головой. Оставалось только надеяться, что хоть до его временного укрытия энергии хватит.

Глубоко вздохнув, он подошел к убитому. Тело лежало бессмысленной кучей, запутавшись в складках собственно тряпья. Перевернув его ногой, Андрей с отвращением отступил, не сдержав своих эмоций. С лица упал кусок ткани, открыв его на обозрение. Противник явно когда-то был человеком, но очень сильно изменился. Череп был просто обтянут сморщившейся кожей, настолько плотно, что даже разорвались краешки рта. Губ просто не было, натянутые щеки плавно переходили в десны, из которых вкривь и вкось торчали длинные гнилые зубы. Закатившиеся глаза без век были маленькими и желтыми, с красными прожилками, оплетавшими яблоко.