Кирилл Довыдовский: Выбор Необычных (СИ)

— Что сказать?

— То же, что я тебе говорю в последнее время. Нужно подождать немного. Пока нам следует быть рядом с Дорианом. Просто подождать.

— Тебе чего–нибудь нужно?

— Нет.

— Какая–нибудь еда? Вещи? Девочки? Любое из того, что можно доставить в крепость.

— Ничего.

Дориан кивнул. Несколько раз прошелся из одного конца комнаты в другой, бросая на него взгляды, остановился. В последнее время он приходил все чаще, пытаясь получить ответы на вопросы, которых и сам толком не мог сформулировать. Гайя с Лепкой не верили этому, но Лока действительно не ненавидел Дориана.

— Может, хочешь что–то узнать?

— Нет, — Лока чуть повернулся. Спустя несколько часов после боя мышцы шеи вновь начинали работать. Когда его сажали в коляску, он мог держать голову, опираясь затылком о подголовник.

— Ты не спрашиваешь, почему тебя стали охранять по–другому, — Мерзт смотрел на него. — Не спрашиваешь, почему я нарушил договор. Из тебя сделали калеку. Без помощи артефактов ты не сможешь передвигаться. Тебе все равно?

Лока посмотрел на Дориана с интересом.

— Неужели вы чувствуете себя виноватым?

— Я? — переспросил он. — Нет.

— Тогда зачем эти вопросы?

— Просто хочу понять.

— Возможно, я повредился в уме, — произнес Лока.

Дориан хмыкнул.

— Предлагаешь мне в это поверить?

— А что вам остается? Более сильного воздействия вы на меня не можете оказать. Как–то уговорить, что–то пообещать после того, как вы сами признались, что вашему слову нельзя верить, тоже не выйдет. Ну а убить меня или, наоборот, отпустить, учитывая, сколько денег я теперь стою, даже если вы получите доказательства, что удерживать меня небезопасно, вы просто не можете, потому что потеряете при этом столько, что лучше самому умереть. Да и не найдется таких доказательств, вы ведь крайне надежный способ нашли. В общем, все будет оставаться так, как сейчас. Поменять что–то нет ни причин, ни возможности. Тупик.

— И ты такой жизнью доволен? — спросил Дориан.

— Какая разница, если изменить ничего нельзя?

— Огромная. Огромная честь для меня, господин Наитха.

Сложив ладони вместе, мужчина чуть наклонил голову. Длинная стройная фигура всем своим видом выражала почтение, на молодом лице застыла улыбка… Нет, не так. На молодом лице играла улыбка. Очень живая, искренняя.

— Обойдемся без официоза, Али. Мое имя Гримор. Прошу так меня и называть.

— И тем не менее, это будет огромной честью для простого торговца…

— Не стоит. Ваши рекомендации говорят сами за себя. Уж каким–каким, а «простым» вас не назовешь.

Несколько секунд Али молча смотрел на Гримора, затем склонил голову, выражая благодарность.

— Мы рады вас видеть в Сенате, — продолжил Наитха. — Все мы. Мэтр Тарихлас не менее рад. Он не слишком разговорчив…

Гримор кивнул в сторону скрючившегося в кресле старика. И без того сморщенное от слов Наитхи лицо его еще больше скривилось.

— Я заметил, — улыбнулся в ответ гость. На аане он говорил без малейшего акцента. — Но у каждого свои привычки.

— Это верно… Обсудим дела?

— Было бы отлично!

Заключение заранее оговоренных сделок не заняло много времени. Соглашающиеся стороны еще раз бегло пробежали контракты глазами, после чего скрепили бумаги подписями и магическими печатями. Все время, пока нотариус заверял договоры, пока маг создавал дополнительные копии документов, Гримор не отводил взгляда от Али. Умение разбираться в людях, приобретенное им за время долгого пути к вершинам влияния, было одним из главных достоинств главы «Восточной Таромской морской торговой компании». И вот теперь Наитха окончательно перестал сомневаться, что все заключенные с «Караванами Таха» контракты, беспрецедентно выгодные и притом защищенные от любых рисков, являлись лишь предлогом для налаживания контакта.

— Что–нибудь еще, господа?

— Нет, Лаура, спасибо. Ты можешь идти.

Забрав с собой поднос из–под закусок и бутылок с напитками, что немногим раньше сменили на столе подписанные бумаги, Лаура удалилась из комнаты. Довольно улыбаясь, Али проводил заднюю часть девушки заинтересованным взглядом. Это, разумеется, ничего не значило, по своему опыту Наитха знал, что больших неприятностей следует ожидать не от того, кто нервничает, теряется или же, напротив, ведет себя вызывающе во время переговоров — это–то как раз естественно, — а от тех, кто чувствует себя «в своей тарелке» вне зависимости от ситуации.