Катти Карпо - Окаянная душа

— Я не священник, но постараюсь помочь.

Инес устало кивнула и отвернулась. Нихэль открыл дверь и зашел, в последний раз оглянувшись. Женщина гладила мягкие русые волосы Виктора, а тот равнодушно смотрел на нее большими серыми, как у матери, глазами.

Помещение по размеру было еще меньше, чем первая комната. Даже потолок находился намного ниже, и создавалось впечатление, что он вот-вот рухнет. Нихэль вспомнил, что у дома с правой стороны была небольшая покореженная пристройка. Наверное, туда-то он и попал.

На столе в углу теплился огонек свечи — единственного источника света. У дальней стены стояла кровать. Нихэль еще не привык к такому слабому освещению, но все же разглядел силуэт на кровати. Посреди сероватых простыней лежал мальчик, на вид лет тринадцати, с ужасно впалыми щеками и утомленным лицом. Мужчина подошел поближе и различил прерывистое свистящее дыхание мальчика.

— Кто вы? — Тихий голос заставил Нихэля напрячься — он не заметил момента, когда мальчик открыл глаза.

— Нихэль Рош, — тут же представился он, внимательно глядя в лицо ребенка. В отличие от Виктора, он не был копией своей матери, лишь цвет волос слегка напоминал Инес. Карие глаза, скорее всего, доставшиеся ему от отца, следили за каждым движением Нихэля. — Я здесь по просьбе твоей матери.

— Вы священник? — тотчас спросил мальчик.

— Почему ты так решил? — в свою очередь задал вопрос Нихэль. Он обнаружил у кровати низенький стул и, придвинув его, сел. При этом взгляд его скользнул по накрытому простыней телу мальчика и наткнулся на высунутые ступни, ужасно отекшие и кажущиеся ненастоящими.

— Мама ярая католичка. По крайней мере, она так думает. — Мальчик говорил спокойно, иногда прерываясь, чтобы судорожно вздохнуть. — На смертном одре человеку нужна последняя исповедь.

Нихэль моргнул и пригляделся повнимательнее. Нет, ему не показалось, на изможденном болезнью личике мальчика не было и тени смирения к своей судьбе. Но между тем он был безмятежен и спокоен, словно олицетворение штиля, а в глазах светился ум и понимание.

— Ты не боишься, — заключил Нихэль.

Мальчик усмехнулся. На свет выглянуло то озорное и непосредственное выражение, которое, наверное, всегда присутствовало на его лице до болезни.

— Не хочется терять времени на страх, — сообщил мальчик.

— А ты смелый, эээ…?

— Атаназ, — подсказал мальчик. — Я Атаназ Поль.

— «Атаназ» переводится как «бессмертный».

— Да. — Губы мальчика тронула усмешка. — Не правда ли, ирония судьбы?

Нихэль промолчал.

— Наверное, вы принесли с собой елей, — задумчиво пробормотал Атаназ. — Мама бы хотела, чтобы совершилось это таинство, прежде чем приступить к исповеди.

Мальчик говорил о елеосвящении, таинстве, служащем духовным врачеванием от недугов телесных и дарующем больному оставление тех грехов, в которых он не успел раскаяться.

— Я не священник. — Нихэль развел руками. — Прости, что обманул твои ожидания.

Атаназ уставился на него.

— И о чем же тогда моя мама вас попросила?

— На самом деле я сам вызвался помочь, так как ни один священник не смог добраться сюда.

Мальчик чуть слышно хмыкнул, но тут же поперхнулся.

— Я не могу вам исповедаться, — сказал Атаназ с едва различимой грустью в голосе.

— Да, но мы можем просто поговорить.

Подумав, мальчик кивнул:

— Верно.

Он чуть сдвинул голову в сторону и несколько смущенно сообщил:

— Знаете, на самом деле совершать елеосвящение нельзя в любом случае.

— Почему же? — Нихэль поудобнее устроился на маленьком стульчике и принял вид человека, готового услышать все и обо всем.

— Елеосвящение можно совершать только над верующими.

— Как и любое таинство, — согласился Нихэль.

— Но я не настолько верующий, как думает моя мама. Получается, я лгал ей. Это грех?

Мужчина выпрямился на стуле и задумчиво наклонил голову.

— Мне сложно анализировать объективно. Я ведь тоже не святой. Но в данных обстоятельствах тебя сложно упрекнуть в потере веры.

Атаназ усмехнулся:

— А вы черствый человек, господин Рош.

— Я просто думаю, ты не из тех людей, которые любят, когда их утешают.

Улыбка мальчика погасла.

— Да, все верно.

Нихэль помолчал и, устав сидеть в полусогнутом положении, встал и сделал пару шагов в сторону горящей свечи.

— Я теперь попаду в Ад? — вдруг спросил Атаназ. Нихэль резко обернулся.

— Что заставило тебя сделать такой вывод?

— Ну, я же согрешил и все такое.