Александра Ситникова - Хранители Предела

Но долго разлеживаться Буран не стал. Он молча поднялся и резко выдернул поднос из моих рук. Почувствовав, что совершенно успокоилась, я изящно, как показалось, уселась на табурет.

– Вы хотели сообщить нечто важное, дорогой Ларос? – спросила я, величественно отцепляя от волос застрявшую букашку.

Я ожидала вопросов вроде: «Откуда ты знаешь мое имя?» или «Почему ты называешь меня Ларос?», ну или «А что за Ларос?». И еще куча подобных мыслей мигом пронеслась в голове.

– Мысль-экспресс, – хихикнула я.

Потом подумала, что это чертовски глупо, и хихикнула еще раз. Буран-Ларос молча смотрел на меня. Я уже на сто процентов была уверена, что «Ларос» – все-таки его имя.

– Солла, – начал он.

– О нет, дорогой, дорогой, дорогой! Зови уж меня «Саша», – воспротивилась я, замахав руками. И довольно зловеще добавила: – Раз это не составляет особого труда.

И тут началось. И тебе стража, и тебе маги… Буран кричит: «Бежим! Тебя использовали!» Я ничего не понимаю… Вокруг шум, крики… Бегу вперед, слышу со стороны: «Вернитесь, госпожа!», и что-то вроде: «Ваш ужин изволит убегать, сэр». И опять: «Госпожа! Госпожа, вернитесь!»

А я что, дура, что ли?! Бегу быстрее! Буран хватает за руку, слышу слова заклятья, поскальзываюсь, падаю… Над головой проносится зеленая молния… Буран вздергивает меня на ноги, нелепый прыжок, снова зеленый свет, что-то обжигает щеку… Темнота…

Если хоть раз падали в обморок, то никогда не забудете идиотского состояния, когда не понимаешь, что произошло и почему ничего не видно. Да и звуки доносятся будто издалека. Именно это я на себе и испытала. Правда, в обморок не падала. Просто путешествие между мирами вместе с Бураном именно так и происходит. Хотя… Может, когда путешествуешь между мирами вместе с Бураном, как раз и падаешь в обморок… Даже не знаю.

Не суть важно! Окончательно пришла в себя на живописной полянке с восхитительным запахом свежескошенной травы. Я лежала и бессовестно блаженствовала. Но, кажется, нужно было что-то сделать… Смутное беспокойство нарушило идиллию и заставило подняться. Полянка оказалась довольно обширной. А если точнее, вокруг раскинулась одна только полянка. Зеленая-зеленая высокая трава, цветочки. И серая куча в паре шагов.

Маленько подумав и рассудив, что куча – хоть какое-то разнообразие в пейзаже, что-то определенно необычное и, значит, заслуживающее внимания, направилась в ее сторону. «Куча» оказалась волосатой и беззаботно храпящей животиной. Вздохнув, присела возле Бурана в волчьем облике и, ласково прошептав: «Просыпайся, зайка-а-а-а», безжалостно потянула за мягкое ухо. Волчара открыл глазки, сел и зевнул, ослепив блеском частокола зубов.

– Бураша! Хватит дурака валять, превращайся в человека! – скорчив недовольную рожу, проворчала я, зевая вслед за Бураном.

Надо же! Оказывается, заразительно зевают не только люди, но и волки.

– Ты должен кучу всего объяснить! – продолжила я и с садистским удовольствием потянула за другое ухо.

Буран обиженно чихнул и попятился, стараясь аккуратно высвободить «слуховой аппарат» из моих цепких пальчиков. Я злорадно хихикнула и несильно дернула за первое ухо. Но зверский запал мигом испарился, стоило взглянуть в печальные желтые глаза.

– Собаченька-а-а! – зарыдала я, обхватив за шею опешившего Бурана.

Настроение меняется у меня невероятно быстро, так что минуты через полторы я просто сидела, облокотившись на теплый бок волка.

– Буран, чего они на меня набросились? Не убить же собирались, в самом деле! – я нервно хихикнула, и волк вежливо поддержал меня чем-то вроде покашливания. – Но почему они заклятиями кидались? Отвратными, зелеными…

Буран покивал лобастой головой и закатил глаза.

– Буран! Почему ты не превращаешься в голого мужика?! – заорала я, тряся волка. – Ты столько всего должен объяснить! Превращайся!

Зверюга горестно вздохнула и терпеливо стала ждать, когда мой порыв изволит уняться. Унялся он быстро. Прежде всего, потому что наружу вылезла Ее Высочество Обида – мало того, что превращаться негодяй, похоже, не собирается, так еще и «трясение» оказалось абсолютно неэффективным. Буран сидел неподвижно, как мохнатый грустный валун. Я обиженно надулась и стала разглядывать окрестности.

Я бы могла сейчас расписать страницы на три зарисовочку пейзажа, но от одной мысли делается дурно. Нет, читать красивые описания пейзажей – истинное наслаждение! Когда читаешь один, два или сто девяносто девять раз. Но после этой роковой цифры от пейзажей начинает тошнить.