Мэри Стюарт - Принц и паломница

На паперти вновь минута промедления, наконец начинают расходиться. Дама постояла пару минут, разговаривая с двумя женщинами из процессии – очевидно, своими придворными дамами. Александр ожидал увидеть, как она прощается со стариком и уходит вместе с дамами к женскому странноприимному дому, но когда наконец она повернулась уходить, она все еще держала старика за руку и пошла к внушительному зданию сразу позади церкви, надо думать, к дому самого аббата. Разумеется, особа столь важная, как Нимуэ, остановится там, а не с простыми путниками… За дамой последовала одна из ее женщин, другая повернула к странноприимному дому. Священник вместе с мальчиком уже исчезли за дверцей, ведшей в основное монастырское здание. Еще один мальчик, на сей раз в одеянии пажа, подбежал поговорить со стариком, потом, будучи отпущен, последовал за остальными мужчинами. Но шел он медленно, то и дело мешкая, как будто ему не хотелось, как это обычно бывает с детьми такого возраста, чтобы его так рано отправляли в постель.

Александр поспешил следом за пажом, нагнав его в нескольких ярдах от двери странноприимного дома.

– Слишком уж хорошая выдалась ночь, чтобы отправляться спать в такой ранний час, как по-твоему? Скажи, здесь закрывают двери на ночь, стоит всем гостям войти внутрь?

– Да, будто мы наседки, которых может растащить лиса! – рассмеялся паж. – Но нас хотя бы не подымают с рассветом, хотя уж колокол-то всех точно разбудит!

– Давно ты уже здесь?

– Почти неделю.

– Я только сегодня приехал с юга. Я плохо знаю эту часть страны, но здесь, похоже, неплохо. Сколько ты тут еще пробудешь?

– Не знаю. Надо думать, несколько дней. Нам никогда ничего не говорят, но нисколько не удивлюсь, если выяснится, что хозяин намерен задержаться здесь подольше.

– А хозяйка?

– О, ей не терпится попасть домой. Она уедет, как только удостоверится, что принц благополучно устроился. А почему ты спрашиваешь? Кто ты?

– Тот, кто очень хотел бы поговорить с твоей госпожой, если это можно устроить. Я путешествую один, без слуг, так что если бы я послал завтра ей мое имя, как ты думаешь, она бы меня приняла? –..

– Ну конечно! – Мальчик, оглядевший Александра в свете, льющемся из открытой двери странноприимного дома, говорил с полной уверенностью. – Она у нас добрая дама, наша госпожа. Никаких церемоний, и поговорить с ней может каждый. Если это важно…

– Для меня важно. Как тебя зовут?

– Берин.

– Ну, Берин, если бы ты мог рассказать мне побольше о твоей госпоже? Правда, что…

– Послушай, – быстро проговорил мальчик, – вот колокол уже звонит. Через минуту дверь закроют. Я скажу тебе, как проще всего поговорить с моей госпожой. Первое, что она делает по утрам, это идет гулять в сад, пока хозяин еще возносит молитвы. Тогда поговорить с ней будет совсем просто… Нет, в этом нет нужды, господин! Глядите, вот идет брат Магнус, хочет запереть своих наседок! Нам лучше поспешить!

Доброй тебе ночи!

И он припустил со всех ног к дому, и Александр, возвращая в поясную сумку вторую за этот вечер взятку, поспешил за ним следом.

Так они встретились наконец, Алиса и Александр, ранним ясным утром восхитительного летнего дня во фруктовом саду монастыря Святого Мартина.

Алиса сидела под яблоней. Дерево было полно недавно завязавшихся плодов, крохотных зеленых яблочек, таких круглых и блестящих, которые теснились на ветках среди листьев, так симметрично подрезанных, что сама яблоня походила на дерево с иллюминированного требника – само Древо, до того как его плоды созрели для Падения. В выкошенной золотистой траве у его корней спаслись от косы несколько маков и маргариток; были тут и лютики, и мелкие стелющиеся по земле анютины глазки, и клевер, над которым кружили крохотные голубые бабочки.

Она была облачена в голубое, под цвет бабочкиных крыльев, и поскольку она намеревалась пойти потом в церковь, голову ее покрывала вуаль. Алиса как раз собиралась откинуть складки с лица, чтобы получше рассмотреть малиновку, слетевшую с яблони и примостившуюся в каком-то ярде у ног девушки на оставленной кем-то в саду перевернутой бадье.

Потом, когда через лужайку к Алисе приблизился Александр, малиновка возмущенно чирикнула и улетела, а Алиса отняла руки от вуали и повернулась к незнакомцу.

– Госпожа, – хрипло произнес он и склонился в поклоне.

Поглядев на него сквозь вуаль, она увидела перед собой молодого человека с голубыми глазами, блестевшими на загорелом лице, и с вьющимися русыми волосами, которые густыми локонами ложились ему на плечи. Он держался гордо, а платье, хотя поношенное и скорее практичное, чем изысканное, было дорогим, кожаная перевязь и пояс блестели как каштан, а на рукояти меча посверкивали драгоценные камни.