Мэри Стюарт - Принц и паломница

А Лунеда продолжала все еще тем же спокойным невыразительным голосом, сама безжизненность которого убеждала больше, чем самые горячие аргументы. Она рассказывала о клике молодых недовольных людях из отдаленных кельтских земель, недовольных Артуровым миром и сильным централизованным правлением, которое Верховный король навязал мелким королевствам Британии. Теперь нет войн, какие можно было бы вести, и суд теперь не в руках мелких корольков, а совета Круглого зала в Камелоте, и пылкие сорвиголовы среди провинциальной молодежи изнывают в бездействии. «Младокельты», вот как они себя зовут. Начиналось все вполне безобидно, но сейчас юные искатели приключений, похоже, объединяются в отряды, и этими отрядами вертят как хотят своекорыстные мужи – те, что замышляют против Верховного короля и объединенного королевства. Того самого королевства, ради которого столько воевал и столько пота пролил Артур. А двор королевы Морганы – одно из мест встреч этой мятежной клики.

– Ты должен мне поверить! – серьезно говорила она.

Александр молчал, вспоминая собственное страстное желание отомстить Марчу Корнуэльскому, радость первой своей схватки, возбуждение и подъем боя у реки Северн и, даже возбужденное ожидание приключения сегодня утром. В эту часть ее рассказа он без труда готов был поверить.

– Вот каковы советы, что она держит, – говорила Лунеда. – Не слишком часто, чтобы не вызвать подозрений стражников, которые могли бы донести Верховному королю, но так часто, как только представится предлог. Как только Юлиан поклялся мне в любви, жизнь его оказалась в опасности.

Так что он не вернулся.

Было в рассказе и то, во что он не мог поверить. И все еще молчал. Несколько минут Лунеда глядела на него в молчании, а потом тихо и мягко спросила:

– Ты все еще намерен продолжать свой поход?

– Я должен. Я принес клятву. А кроме того, то, что ты мне рассказала… – Он умолк.

– Ты не можешь, не хочешь поверить? Это мне понятно.

Только об одном тогда я буду тебя умолять: если ты найдешь этот Грааль и если ты по-прежнему будешь верить, что он будет служить Верховному королю, то прежде, чем везти его сюда или в Кастель Аур, отвези его в Камелот и позволь самому Артуру судить, должен ли он попасть в руки его сестре.

– Но как я могу?

– Не опровергнув ее тем самым? Или потому, что в сердце своем ты знаешь, что он не позволит ей и близко подойти, к чаше?

– Госпожа… – в отчаянии начал он.

– И ты зовешь себя верным подданным Верховного короля? Или звал так себя всего несколько кратких недель назад?

Единственными звуками, оглашавшими полянку, было мерное похрустывание, с каким лошади жевали траву, и резкий голос малиновки, певшей где-то в кусте остролиста.

– Это все? – спросил он наконец, и голос его был хриплым.

Лунеда кивнула, но довольно печально.

– Это все, если не считать, что я должна поблагодарить тебя за то, что ты выслушал мня. Я даже не прошу тебя поверить мне. Ты все узнаешь сам, как только будешь далеко и неподвластен.., как только ты будешь далеко. Но у меня есть еще одна просьба к тебе.

– Что же?

Из складок серого плаща хозяйка Темной Башни достала флягу с позолоченной пробкой и в футляре.

– Это вино, изготовленное монахами из господнего дома, что за рекой. Такие фляжки они каждый год присылают нам в подарок. Молю тебя, возьми его с собой в твой дальний путь.

Взяв флягу, он начал было довольно неловко благодарить Лунеду, но она только с улыбкой покачала головой.

– Это лишь половина просьбы. А вторая – вылей настойку, что дала тебе королева прошлой ночью.

На сей раз молчание было глубоким и напряженным. Даже лошади, будто почуяв что-то, перестали пастись и встревоженно подняли головы.

– Откуда ты знаешь, что прошлой ночью она дала мне настойку? – сдавленно спросил Александр.

– Ты что, не понял, что я только что тебе говорила? Ты был опоен, опутан чарами, как хочешь, так это и называй, с того самого момента, как она тебя увидела и решила, что ты станешь следующим, кто будет послан в поход во имя ее беспрестанных поисков силы и власти, что она когда-то имела и за измену лишилась.

Во все последующие годы своей жизни Александр так и не перестал сожалеть о том, что совершил он в ту минуту.

Фляга Лунеды с ее позолоченной пробкой ударилась оземь.

Рывком оторвав гнедого от травы, Александр вспрыгнул в седло, дал коню шпоры и сломя голову погнал скакуна прочь с поляны через лес на дорогу, оставив за собой печальный худенький призрак.