Андрей Столяров - Мечта Пандоры

Разверзлось небо — зашумело, затрещало, загудело и рухнуло ревущим водопадом, сплошной стеной сумасшедшей воды. Струи захлестывали веранду. Элга протянула обе руки в дождь. Волосы ее прилипли к лицу.

— Здорово! — крикнула она.

Метался мокрый плющ на стене. Я ртом ловил воду. Меня мутило. Стремительно тяжелела голова. Из желудка поднимался тошнотворный комок.

Грохот оборвался. Струи дождя растворились в сыром воздухе. Было тихо, лишь капало с крыш.

Элга вытерла лицо.

— Ну и ливень — красота, — сказала она, отжимая волосы. — Пойдем сушиться.

— Слушай, Элга, — не сдавался я. — Так у вас в Доме есть волновой генератор?

— А? Что? Не знаю — мокрая насквозь.

Я пощелкал по стеклу аквариума. Пузатые рыбы устремились к пальцу, таращили пустые глаза. Элга взяла меня за руку:

— Пошли.

Между нами в зеленом стекле аквариума совершенно бесшумно появилась аккуратная круглая дырка — вода мгновенно хлынула оттуда струей.

И сразу же рядом возникла вторая — такая же круглая. Я толкнул Элгу в бок, подставил ногу. Мы упали. Я старался прикрыть ее сверху. Кобура была под мышкой. Элга барахталась, мешала. Я ждал новых выстрелов, их не было. Наконец, я вытащил пистолет, дулом фиксировал дверь. Спросил:

— Где включается свет?

— Там, — слабо показала она, так ничего и не поняв.

Свет вспыхнул неожиданно резко. В дверном проеме никого не было.

— Вставай, — сказал я.

Элга с трудом поднялась, дико посмотрела на аквариум: на обнажившемся золотом песке били хвостами, растопыривали жабры толстые, уродливые рыбы.

Я велел Элге ехать домой и молчать. Она только кивала. Ушла, оглядываясь.

Затем я вызвал Боннара. Он явился элегантный, веселый, в облаке пряных духов. Увидел дырки, присвистнул.

— Забавная история. Ты видел, кто стрелял?

— Нет.

Боннар дугой поднял бровь:

— Это точно?

Я не стал отвечать. Меня мутило все сильнее. Бровь опустилась на свое место. Боннар ощупал края аквариума потрогал влажный песок, сказал задумчиво:

— Стреляли из «кленового листа», в крайнем случае — «Элизабет», армейская серия.

Я не спорил.

— И стрелял лопух: промахнулся с десяти метров.

Я опять согласился. Он соизволил обратить внимание на мой вид:

— Тебе плохо?

— Подсыпали какой-то дряни.

Боннар сочувственно причмокнул. Спросил:

— Великие Моголы?

— Да! — уверенно ответил я, хотя только что был также уверен в обратном.

— Значит, мы ходим где-то близко, — сказал Боннар. — Вероятно, тебе имеет смысл постоять здесь — он вернется.

Я показал на дверь:

— Иди, пока нас не засекли вместе.

— Я мог бы приказать, — напомнил Боннар.

— Мог бы.

Боннар прищурил южные глаза, черные, как маслины. Казалось, сейчас он воспользуется своим правом, но он сказал:

— Хорошо. Работай сам. Контроль через «блоху». — И ускользнул в темный проем.

Я больше не мог терпеть. Меня выворачивало. Горло запечатал комок, отдающий желчью. Натыкаясь на стулья, я проскочил зал, где слабый свет серебрил головы и плечи неподвижных Дар, в коридоре пошел медленнее: я чувствовал себя сосудом, до краев наполненным водой, — боялся расплескать.

Чем меня напоили — «сыворотка правды»? Или что-нибудь вроде роценона, который вызывает неудержимую болтливость? Надо будет тщательно проанализировать разговоры — кому это было надо? Но все-таки хорош этот Боннар — оставить меня как подсадного, пусть стреляют. Впрочем, винить его трудно: так принято работать у нас в МККР — если для успеха операции надо пожертвовать сотрудником, то жертвуют, не задумываясь. Считается, что мы знаем, на что идем, и нам за это заплачено.

Я столкнулся с этим уже в первый год работы, когда меня направили на Орбитал Венос — станцию во Внеземелье, где исчезли контейнеры с геофагом. Там в меня стреляли три раза в день — утром, днем и вечером. Ночью я отсыпался, замкнув свою каюту личным шифром. А по окончании операции выяснилось, что меня еще до прибытия на Орбитал сознательно засветили, рассчитывая, что группа Эрлаха, вывозящая геофаг в малые страны для использования в локальных войнах, постарается меня убрать и тем самым обнаружит себя. В конечном счете так оно и случилось, но я получил два пулевых ранения и вдобавок недоверие к оперативному отделу МККР на всю жизнь.

Так что Боннар был не так уж и неправ. Включенный фантом нацелен на реализацию программы. Стрелявший действительно мог вернуться. Но нам нужен был не он. Брать рядового фантома не имело смысла. Кузнецов каким-то образом вышел на Великих Моголов. Это — ключ. Но мы не знаем, как этим ключом пользоваться. Работаем вслепую. Фантомы проявляют себя только в действии. Значит, нужно вызвать их на действия. А это может лишь старший. А он не будет этого делать, пока не получит реальных шансов захватить власть. Да, конечно, я бы на его месте так и поступил — сидел бы очень тихо, затаился, забился в щель, ждал бы, пока подчиненные фантомы не пройдут наверх достаточно далеко, в МККР, например. Да, затаиться и ждать. Никакой активности.