Виктория Бесфамильная: Ведьма по контракту

Странный молодой человек говорил что-то еще, а меня не покидала уверенность в том, что все это мой бред, и потому я пыталась вспомнить способы борьбы с этим состоянием, и только одно не давало мне покоя: для галлюцинации чай был слишком уж хорош.

— А раньше вы на чем специализировались? На гадании, ворожбе, знахарстве, порче? — поинтересовался именующий себя Кощеем.

— Раньше? Раньше я специализировалась на делопроизводстве и телефонных звонках.

Странный тип подавился своим чаем, долго кашлял, потом также долго смотрел на меня в полном молчании и, наконец, выдал откровение:

— Так вы ничего не знаете?

— Не знаю, — согласилась я, не задавая глупых наводящих вопросов.

— Дела, однако. Ну, в общем…

В следующий час Кощей очень подробно мне объяснил, во что именно я угодила по незнанию да по глупости.

Я действительно попала на работу за рубеж, только рубеж этот проходил не между Россией и Европой, как я по наивности думала, а между миром, в котором я жила раньше и миром, в котором я жила теперь. И миры эти, как объяснил мне новый знакомец, были не параллельными, а соседствующими, тесно связанными, местами пересекающимися и взаимозависимыми, только вот простые обыватели одного мира воспринимали другой мир как сказочный, а потому вымышленный.

— Раньше к нам многие из ваших в гости приходили, — объяснял мне Кощей, — а потом увиденное рассказывали, вот и получались сказки. Ну а как Баба-яга к вам пару сотен лет назад сбежала, так кутерьма и началась: самолеты к нам залетали, все норовили Горыныча сбить, кота ученого чуть в лабораторию не забрали, пока мы не догадались новую Бабу-ягу взять. Только она тоже со странностями оказалась, все норовила тут модернизировать, за царя Берендея замуж собралась, а он женат между прочим, ели от нее избавились, вот и решили брать новых на контрактной основе, чтобы чуть что не так, контракт быстренько расторгнули и всего делов. Только вот трудновато стало с кадрами в последнее время. А кадры решают все, — заключил Кощей.

— Ага, — выдавила я из себя.

— И в контракте все детально прописано.

— Ага, — кивнула я, вспоминая огромный талмуд, подписанный мной без малейшего сомнения. — Ага.

Посидев еще примерно полчаса над чашкой в состоянии прострации после ухода Кощея, и кое-как примирившись с реальностью моего нового места жительства, как всякая нормальная хозяйка, я принялась обследовать свое новое жилище. В маленьком закутке, отгороженном занавеской, обнаружилась кухонная утварь и инструкция пользователя для самовара и русской печки с картинками. Еще тщательно прикрытая стояла там электроплитка, непонятно каким чудом, но работающая и электрочайник, видимо для тех, кто был мало знаком с принципом работы самовара. А небольшой шкафчик был набит разными крупами, мукой, сахаром, заваркой и, чудо из чудес, кофе. Также мной были обнаружены консервы и батон белого хлеба. Убедившись, что голодная смерть мне не грозит, я занялась изучением прочего убранства.

— Неважно выглядишь, — заявил кто-то, когда я разглядывала себе в большом зеркале.

Включив свой ор на всякий случай на максимальную громкость, я оглянулась, уверенная, что ко мне с дружеским визитом заявился еще один представитель местного населения, но комната была пуста. Проорав для порядка еще пару минут в полном одиночестве, я замолчала и вернулась к своему изображению.

— Круги вон под глазами, щеки зеленые, губы обветрились, — продолжал перечислять голос, пока я судорожно щипала себя за руку в попытке проснуться. — И вообще вид залежалый.

— Кто здесь? — не выдержали мои нервы.

— Да я здесь, кто же еще, — возмутился голос. — Зеркало я, говорящее и нечего так орать. Связки посадишь, а мне слух испортишь.

— Свет мой зеркальце скажи, да всю правду расскажи? — вспомнилось мне.

— Оно самое, — подтвердило зеркало. — Ну так как? Сказать тебе всю правду?

— Не надо, — я судорожно сглотнула, представляя себе эту правду. — Как-нибудь в другой раз.

— Ну как хочешь. Кстати, яблочко с блюдечком тоже волшебные. А яблочко так вообще нервное, ты его своим ором не пугай, — предупредило зеркало и, подернувшись рябью, выключило мое отражение.

Поскольку единственным яблоком в поле моего зрения было то самое на блюдечке, то я не особо мудрствуя, решила, что зеркало говорило именно о нем. Мысль о том, что я допускаю возможность существования говорящих зеркал вообще, и зеркал говорящих со мной в частности, я решила по примеру знаменитой героини обдумать завтра, тем более, что оно имеет привычку никогда не наступать. Где-то в глубине души, и даже не очень глубоко, я все еще надеялась на то, что я сплю, и мне грозит всего лишь пробуждение от кошмара. Хотя меня немного беспокоило сознание того, что ТАК я не напивалась уже довольно давно, впрочем, мало ли какой повод мог возникнуть, а во сне о таком помнить не полагается. С этими утешительными мыслями я на цыпочках (чтобы не напугать нервное яблочко) подошла к тарелочке, и поняла, что не помню, как надо общаться с яблоками и для чего они вообще нужны. Повод напиться не только замаячил на моем сновидческом горизонте, но даже обзавелся вескими аргументами. Я плюхнулась на скамью возле печки и с тоской огляделась. Помощи ждать было не откуда, спасения тем более, хотелось выть. С тоски до меня не сразу дошел тот факт, что моя нога упирается во что-то твердое, а когда я нагнулась, чтобы все выяснить, то обнаружила свой укомплектованный и готовый к дальним странствиям чемодан, сумку с полным набором косметики и поверх всего этого великолепия, внушительных размеров контракт, столь неразумно мной подписанный. А посему убедившись, что все мои собранные в путь вещи со мной, я отправилась назад к самовару с плюшками в обнимку с контрактом, который, как оказалось, надо было читать.