Павел Александров - Откровение миротворца (СИ)

– Вроде Слияния души и клинка?

– Нет. Это слишком опасно.

Какое-то время они шли молча.

– Фаран сделал тебя непобедимой. Ты бьёшься почти как Эфай.

– Нет, – резко возразила хранительница. – Учитель не убил бы ни одного из них. Он бы и меча не вынул. Они бы просто послушались его и ушли. И больше никогда не напали бы на человека… Мне же пришлось их убить. А это мерзко. Мерзко чувствовать, что убиваешь не даймона, не хаймара, не бездушную нежить, а живое существо, извращённое людской злобой.

– Тебе не кажется, что у них есть что-то общее с солимами?

– Может быть… Но с солимами было проще. Бывало, приходилось их убивать. Но они… не такие живые, как морраки, что ли… И кровь у них зелёная, а не красная… Впрочем, какая разница.

Стояло хмурое-прехмурое утро. Мглистый город окутывала полупрозрачная дымка. Ходили слухи, что с каждым днём она становится всё гуще – под действием заволоченной болотами местности у Северных врат, успевшей с недавних пор получить незамысловатое название – Мгла. Вечно равнодушные горожане – женщины, развешивавшие бельё, мужчины, мастерившие что-то во дворе, дети, молча сидящие у порогов – провожали Марка и Никту долгими взглядами. В них чувствовался страх – за себя, за свой дом, за свою семью, но страх этот как будто был единым целым с будничным равнодушием ко всему остальному миру, выходящему за пределы личного двора. В случае осады такой город обречён.

– Если бы я ощутил свой дар раньше! – проговорил Марк, повторяясь в сотый раз. – Но время взросления, увы, не позволило мне забежать вперёд.

– Время можно обогнать, – сказала хранительница.

– Обогнать? Время? Как? – Марк хмыкнул. Вернувшись из Фарана, Никта порой говорила совершенно непостижимые вещи.

– Увидь себя в будущем через год. То есть, представь себя таким, каким ты будешь через год. А тогда оглянись на себя теперешнего. Видишь разницу? Нынешний Маркос не чета тому, какой будет через год. Тот – гораздо сильнее, умнее, опытнее. Осознай себя им прямо сейчас.

Марк усмехнулся.

– Это сложно. Конечно, хочется верить, что тот, будущий Маркос, наверняка умеет принимать решения и нести за них ответственность. Но я не могу. Все мои ошибки – из-за того, что я не могу, не умею решать.

– Здесь не нужно ничего уметь. Надо просто отважиться. Кстати, завтра возвращается Элейна.

Марк опустил взгляд. От хранительницы было сложно что-то скрывать. Она узнала о его чувствах к Лейне ещё раньше, чем он сам их осознал. И теперь уже который раз мягко подталкивала его к решительным действиям. И всякий раз Марк неумело делал вид, что не понимает её намёков.

«Я не могу. Не имею права, – твердил он самому себе. – Если я действительно люблю Лейну, то должен сделать так, чтобы она была от меня как можно дальше».

Он всего дважды виделся с Лейной после того страшного дня у Площади четырёх фонтанов. И едва услышав о её намерении отправиться в Спящую сельву и призвать Лесное Воинство на помощь Сильвире, тотчас её поддержал. «Она будет не одна. С ней поедут воины королевы. Там ей грозит гораздо меньше опасностей, чем рядом со мной», – скрипя сердцем, решил Марк.

– Ты меня слышишь, Маркос?

– Да, Никта. Завтра возвращается Лейна.

Хранительница остановилась, проникновенно посмотрев ему в глаза. Марк почувствовал, что сейчас с ней лучше не шутить.

– Никта, неужели ты не понимаешь? Кукловод будет использовать каждого, кто мне дорог, чтобы заставить меня… ну, ты сама знаешь.

– А кроме Лейны у тебя нет дорогих тебе людей?

– Кто? Автолик? Калиган? Сурок? Ты? Вы способны за себя постоять. А Лейна… Лейна слишком доверчива и порывиста. Она со сломанной рукой побежала ко мне на помощь – прямо в расставленную Кукловодом западню.

Хранительница смотрела на него с суровой прямотой.

– Маркос, сегодня нам всем в равной мере грозит опасность. Все мы можем погибнуть не сегодня-завтра. Так не лучше ли перестать думать о смерти и просто жить, наслаждаясь каждым вдохом и ничего не страшась? И не скрывая друг от друга своих чувств…

– Я готов рисковать своей жизнью. Но не жизнями близких мне людей. К этому я не готов и не хочу быть готовым.

– Не бояться смерти – это состояние крайней смелости. Но не бояться смерти близких – это состояние вечности. Это и есть Жизнь Вечная.

– Ты так легко рассуждаешь об этом, – буркнул Марк. – Может, тебе и открылось новое знание в Фаране… но я не хочу идти тем же путём. Я хочу оставаться человеком, который любит, переживает, скорбит… Просто человеком, а не Посвящённым.