Кэйтлин (СИ)

Она окидывает меня слегка презрительным взглядом, небрежно кивает и снова полностью переключается на Дэна.

— Дэн, давай посидим с нами, я так соскучилась, не поверишь, совсем недавно вспоминала тебя, какой ты был герой даже в твои семнадцать, теперь‑то ты уже совсем мужчина… такой…просто глаз не отвести.

Лаура утягивает его за свой столик, где сидит совершенно невзрачный человек. Вот ты на него смотришь — и видишь округлое одутловатое лицо, серо — водянистые, близко посаженные глаза, белесые брови, чуть курносый нос, отворачиваешься — и через пару минут не можешь вспомнить, как он выглядит. Они усаживаются, Дэн оглядывается и, поднявшись, подходит ко мне:

— Кэт, ты что? Пойдем, ты же хотела есть.

— Знаешь, аппетит пропал, может мы пойдем домой, — я все еще пытаюсь держать себя в руках.

— Кэти, это мой друг, я так давно не видел ее, — похоже, он злится. — Если хочешь, иди домой, я скоро приду, только поговорю с ней. Молча поворачиваюсь и ухожу, чтобы через четыре часа застать их в том же ресторане, только уже порядком подшофе. Раскрасневшийся Дэн, не замечая меня, стоит на коленях перед своей утерянной возлюбленной, да — да, только слепой не мог бы понять и соотнести описание той девушки, которую он любил и мечтал встретить, с этой удивительно красивой, властной женщиной. Он объясняется ей в любви, признается в том, что мечтал о ней много лет, ждал их встречи.

А она, заметив меня за его спиной, наклоняется и впивается в его рот страстным поцелуем. Глухой стон Дэна, и это оказывается последней каплей для моей выдержки.

Дальше я помню события очень отрывисто, кусками. Внутри словно все заледенело, только глухой болью тянет сердце и в голове полная пустота.

Вот я собираю вещи в нашем бунгало, вот заказываю такси, аэропорт, самолет куда‑то. Несколько часов лета у меня перед глазами стоит эта картинка — торжествующее выражение лица этой стервы, Дэн, уткнувшийся в ее колени, умоляющий ее о любви, невзрачный человечек, ухмыляющийся мне в лицо. Потом снова аэропорт, какое- то такси странного вида, а потом резкий укол в шею и темнота…

Очнулась от яростного шипения…ой, а голос‑то знаком, очень знаком. Фиона. Здравствуй, милый дом. Интересно, а мои родственнички, как они нас выследили? И как, главное, смогли‑то? Мы же вроде оторвались от всех хвостов…Хорошо, что в центр не поехали, что бы было, если бы они узнали, где мы базируемся? Хотя для меня плохо, очень плохо. Морган думает, что я с Дэном, Дэн…в груди что‑то сильно потянуло, больно…даже думать не хочется. Короче, надежды для меня нет, придется как‑то выкручиваться самой, зря что ли столько занималась.

— Зачем ты ее опять приволок? Она же шлюха, таскалась с этим богатеньким уродом. Кстати, а он куда делся? И откуда взялся этот босяк, с которым она отдыхала? Дэстэр, кому она теперь нужна, такая…

Голос отца был раздраженным:

— Мама, помолчи. Мне нужны внуки, еще немного — и мне бросят вызов, тот же Рик вон, зубы скалит, сопляк. Так что мне все равно, с кем она там спала, главное, чтобы не беременная была и не подцепила чего‑нибудь. Завтра вызови Стэна, пусть посмотрит и проверит на беременность и на венерические заболевания. Рик появится дня через три, как раз успеем. А потом пусть забирает, увезет на заимку и держит там, пока она не родит..

— Зря ты, сынок, меня не слушаешь, от этих тварей у тебя всегда одни неприятности, что мать ее покойница была, что эта…Лучше бы ты не связывался с ними больше. Чувствует мое сердце, добром не закончится.

— Мама!!! Приведи лучше ее в сознание. Надо до нее донести, что если будет рыпаться, будет плохо, я уже готов придушить ее сам, а если Рик это сделает, то и …, — отец не договорил, что‑то рыкнул и вышел, а Фиона загремела какими‑то склянками.

Так, значит таки родственнички. Нужно думать, как свалить отсюда раньше, чем приедет этот садист, он меня точно придушит или покалечит. Если у меня будут сломаны ноги, это не помешает мне выносить ребенка, а он точно до этого додумается. У меня есть только три дня. Пока просчитывала варианты, мне в нос сунули отвратительно вонючий кусок ваты, не сдержалась, чихнула и пришлось открыть глаза.

Надо мной склонилась моя бабушка, черт бы ее побрал.

— Очнулась, потаскуха. Дэс, иди сюда, эта…пришла в себя, не знаю, сможет ли говорить, но слышать услышит, — она с ворчанием отошла к столу, что‑то там опять перебирая и позвякивая каким‑то стеклом. За стеной послышались шаги и в комнату влетел мой биологический отец.