Анастасия Эльберг - Бессонница. След

— Ты опоздала, — повторяет она.

— Прошу прощения. — Первое, что приходит мне в голову. — Вы можете напомнить мне, на какое время мы назначали нашу встречу?

— Ты опоздала — и еще смеешь задавать вопросы?! Вставай на колени. И снимай плащ!

Прежде, чем я успеваю отреагировать, женщина поднимает плетку для удара, но потом снова опускает ее.

— И повернись ко мне спиной, — добавляет она. — Для опоздавшей ты слишком нагло смотришь мне в глаза.

Я послушно поворачиваюсь спиной и, сняв с плеч плащ, бросаю его на пол. Женщина убирает его в сторону небрежным движением ноги.

— Вставай на колени, — напоминает она.

И я, решив, что спорить бессмысленно, опускаюсь на пол.

С плеткой женщина управляется мастерски. Такое ощущение, будто кто-то рассказал ей обо всех моих предпочтениях, и она знает все эрогенные зоны на моей спине с точностью до миллиметра. В какой-то момент я забываю о том, что оказалась в незнакомом месте, да еще и попала в такую странную ситуацию, и отдаюсь на милость момента. Более того — чувствую, что женщине нравится делать то, что она делает. И в тот самый момент, когда я поднимаю голову и выпрямляю спину, приготовившись получить более сильный удар, она неожиданно кладет руку мне на плечо, наклоняется к моему уху и говорит:

— Теперь ты.

Эта перемена в ее настроении приводит меня в замешательство. Я поднимаюсь с колен и беру из рук женщины плетку. Теперь она выглядит иначе: на ее лице уже нет решимости, только абсолютная покорность. Она даже опускает глаза и съеживается.

— Делай со мной все, что хочешь, Госпожа, — говорит она.

У женщины, как и у большинства блондинок, светлая кожа. И, похоже, очень тонкая, чувствительная к прикосновениям. Ничего не стоит оставить синяк — достаточно крепко схватить за руку, и такие синяки долго заживают. Я внимательно изучаю ее лицо. Интересно, кто она? У женщин, любящих подобные развлечения, всегда есть другая жизнь, и эти две жизни существуют независимо одна от другой.

Кто она? Бизнес-леди? Руководитель высшего звена в банке? Финансовый аналитик на бирже? Или же она — из тех простых служащих, которые пашут за жалкие гроши с восьми до пяти? Как бы то ни было… мне не дано этого узнать, да и вряд ли она расскажет, если я спрошу. Одно из главных правил таких заведений (если это, конечно, было таким заведением): не задавать вопросов касательно другой жизни.

Женщина поднимает на меня глаза, не меняя раболепной позы. Я перебираю плетку в руках и думаю о том, что кожаные ремни оставляют особенные следы: их не спутаешь ни с чем и вряд ли замаскируешь тональным кремом. Я ловлю себя на мысли, что мне хочется ударить ее не по рукам и не по спине, а по лицу, и понаблюдать за тем, как на ее щеке выступают красные полоски. Что она скажет завтра на работе, если ей начнут задавать вопросы? Как на нее будут смотреть коллеги? Как она будет чувствовать себя со всем этим?

Мы стоим рядом, почти вплотную — так близко, что я могу чувствовать тепло ее кожи. И еще я могу почувствовать ее запах. Запах страха, к которому примешивается легкая, почти незаметная нотка желания. Женщинам в ночных клубах, которые любят подобные развлечения, обычно не хватает именно этого запаха: без него вся прелесть таких игр сходит на «нет». Я снова смотрю на свою новую «знакомую», и она нерешительно улыбается мне. Если это и актерская игра, то игра талантливая… впрочем, играть мне надоело. Я беру ее за руку и веду к одному из диванов.

Женщина смотрит на то, как я принимаю вальяжную позу, но не двигается с места. Наконец, она понимает, что от нее требуется, и пытается примоститься на краю дивана, но я ставлю ногу ей на плечо и отталкиваю.

— Садись на пол. Мне и так мало места.

— Да, Госпожа, — покорно отвечает женщина, берет меня за щиколотку и целует мои пальцы, а потом отпускает мою ногу и устраивается на полу.

Несколько секунд мы пытаемся найти позу, которая устроила бы нас обоих. Я направляю женщину прикосновениями пальцев ноги к ее щеке, и, объяснив ей таким образом, что от нее требуется, кладу голову на подлокотник дивана. Плетка до сих пор у меня в руках, и я размышляю о том, что совсем не обязательно отказывать себе в удовольствии ударить ее прямо сейчас, но тут понимаю, что голова моя лежит не на подлокотнике дивана, а на коленях… у Кристиана.

Я пытаюсь разглядеть его, подняв голову, но сумрак не дает мне этого сделать. Все, что я могу сказать точно: он, в отличие от нас с незнакомкой (она уже успела избавиться от одежды) одет. Мне просто снится сон, вот и все, говорю я себе. Как я не поняла этого в самом начале?