Вероника Иванова - Отражения (Трилогия)

— Я возьму парочку? — Я повернулся к доктору, уже сжимая в каждой руке по пирожку.

— Почему бы и нет? — не отвлекаясь от процесса, пожал он плечами. — Налей ещё себе молока и перекуси, пока я не закончу.

Потом я взял ещё пирожок. И ещё два. Но они были такие вкусные — с мясом, румяные, хрустящие! Даже если доктор и подглядывал за мной, протестов я не услышал.

Наконец мой временный «повелитель» стряхнул тонко порубленную зелёную массу в кастрюлю с водой, вытер руки полотенцем и подошёл ко мне. Я в свою очередь слез со стола, на котором успел примоститься на время поглощения пищи. Знаю, нехорошо сидеть на столе, но это так удобно!

— Для начала давай познакомимся. Моё имя — Гизариус, я, как ты, наверное, уже догадался, лечу людей и животных, когда в том возникает необходимость.

— А когда не возникает, что вы делаете? — Я нарочито широко раскрыл глаза.

— Выдастся свободная минутка — расскажу, — усмехнулся доктор. — Позволь теперь узнать твоё имя.

— Джерон.

— А дальше?

— Что, должно быть ещё с десяток громких имён?

— А род занятий?

— Ещё не определился. — Я хотел широко улыбнуться, но щека плохо отреагировала на эту попытку, только уголок рта дрогнул. Представляю, какая милая получилась улыбка...

Доктор протянул руку и провёл пальцами по моему лицу.

— Всё-таки не помогло...

— Не переживайте так! Поскольку я и ранее не отличался неземной красотой, то этот недостаток как-нибудь переживу.

— И всё равно я попробую...

— К чему? Если бы вы избавили меня от самого клейма, это имело бы смысл, а так... Не тратьте время зря.

— Как знаешь, — качнул головой доктор. — Я останусь при своём мнении.

— Как вам будет угодно, — хмуро согласился я.

— Что ты умеешь делать?

— Считайте, что ничего.

— Позволь, но насчёт письма и чтения...

— Ах, это... Грамоте я обучен.

— Ты так недовольно это сообщаешь...

— А чем гордиться? Лучше бы меня научили чему-то полезному...

— Резать людям глотки? — спросил он с живым интересом.

— Я не считаю это полезным, — холодно ответил я, не добавляя, впрочем, что как раз этому ремеслу меня пробовали учить. С переменным успехом.

— Человек с правилами? — усмехнулся доктор.

— С одним.

— И каким же?

— Я пока не сформулировал точно. Вот лет через двадцать, когда буду старым и больным и настанет время для философских измышлений...

Доктор понял, что я над ним издеваюсь, и усмехнулся:

— Ладно, оставим эту тему... Ближе к осени для тебя найдётся весьма увлекательное занятие. — Он широким жестом обвёл кухню. — Видишь эти травы? Их нужно будет рассортировать, упаковать должным образом и составить подробную опись.

— И много у Вас... сена?

— Не очень, — усмехнулся доктор. — По всему дому да ещё в дворовых пристройках.

— Я работы не боюсь. Надеюсь, что и она отнесётся ко мне благосклонно, — отшутился я в ответ на выпад.

— Отрадно слышать. — Он не обиделся. — Я бы поручил тебе и заготовку, но...

— Даже не думайте, — поспешил предупредить я. — Никогда не увлекался составлением гербариев, и если вы хотите получить от меня более-менее разумные результаты, вам придётся либо объяснять, либо...

— У меня есть чудесный рукописный «Травник» в нескольких десятках томов. — Доктор расплылся в улыбке. — Будешь изучать в свободное время.

— А что я буду делать в «несвободное» время? — нахмурился я. Возможно, он и считает возню с травками необременительной, но мне вгрызаться в толстенный справочник — худшее наказание. Особенно если от предмета изучения меня воротит...

— Пока точно не знаю, — пожал плечами доктор. — Впрочем, для начала ты мог бы прибраться в доме... Да и двор, чего греха таить, нуждается во внимании. Так что ты мог бы, например, вымыть террасу.

Что ж, занятие не из самых «благородных», но вполне приемлемое. Я выяснил, какое из вёдер мне можно позаимствовать для мытья полов, получил на руки мочалку из колючих то ли веток, то ли ошмётков тростника, склянку с мутной жидкостью — настой мыльнянки, так, что ли, он называется? — и пошёл на свежий воздух.

Двор был небольшой, давно не метённый, но не такой уж заброшенный. Усадьба лекаря включала в себя двухэтажное здание и два низеньких флигеля, крыльями расходящихся в стороны. За правым флигелем располагался огород, граничивший с опушкой леса, за левым — луг, спускавшийся к реке. Широкая дощатая терраса шла почти вдоль всего дома, свободным оставался только небольшой участок правого флигеля. М-да, фронт работ внушительный. Ну что, попробуем навести красоту хотя бы на дворе, если уж на собственных душе и теле я поставил жирный крест? Попробуем!