Анна Завгородняя: Проклятый [СИ]

Я поставила на место ведро и повернулась у Олаву.

— Слушай, — начала я нерешительно, — А ты серьезно намереваешься уехать с Коннором? — спросила я и невольно зажмурилась, ожидая вспышки гнева у брата. Он всегда злился, когда при нем заговаривали об этом вожде, в дружину которого он мечтал попасть, но куда так упорно отказывался отпускать его отец. Поэтому я удивилась, когда он спокойно ответил мне короткое — да.

— А как же отец? — уже смелее поинтересовалась я.

— Если не отпустит — сбегу, — Олав упрямо тряхнул головой. Влажные волосы густым каскадом рассыпались по его обнаженной спине, — Они скоро приезжают к нам, — продолжил он, — Не далее, как на этой неделе. Я знаю, что отец собирается выделить Коннору часть своих людей. Не зря же он их сейчас так усиленно натаскивает. Чем я хуже? Я с пяти лет обучаюсь искусству боя на мечах. Я лучше, чем многие из его людей и он это знает, но упорно отказывает мне.

Я положила руку на грудь брату. Под пальцами ритмично билось его сердце. Каждый его стук отдавался в моем собственном, словно единый удар, сливаясь в одно целое. Я понимала Олава, его стремление чего-то добиться, достичь самому. Он не хотел судьбы, уготованной его родителем. Тяжело быть торговцем, когда душа рвется в полет. Но я так же понимала и нашего отца. Он боялся за Олава, боялся потерять его.

— Все будет хорошо, — сказала я, успокаивая брата, — Не волнуйся, отец в итоге примет правильное решение.

— Сомневаюсь, — ответил Олав. Я заметила, что настроение его постепенно стало портиться. Стоило ему нахмуриться, как по гладкому лбу пробежали тонкие морщинки.

— Ему тяжело судить, — добавил Олав, — Я помню те времена, когда он ходил в набеги!

Я промолчала, не зная, что сказать. По своему он, конечно, был прав, но где-то в глубине души я и сама не желала, чтобы Олав ушел вместе с войском Коннора. Как и отец, я боялась, что старший брат может оказаться неудачлив, но никогда не позволяла себе высказаться об этом при нем. Да и все равно это вряд ли помогло.

— Пойдем в дом, — я взяла брата за руку. Он поднял на меня тяжелый взгляд, но руки не отнял. Внезапно мне захотелось как-то утешить его, как это часто в детстве делал он, помогая мне справится со своими бедами, но я не могла найти подходящих слов и просто молча, рука об руку, мы вернулись в дом.

Гости приплыли через несколько дней. Я вышла на утес, наблюдая, как многочисленные корабли, сверкая яркими пестрыми парусами в солнечных лучах, пристают к пристани. Их было слишком много, у пристани хватило места только для трех самых больших кораблей, а остальные просто вставали на якорь у самого берега. По сброшенным сходням спускались воины. Я смотрела на их высокие фигуры, бородатые лица. Некоторые улыбались, но в основном они только с интересом оглядывались по сторонам и вереницей поднимались к поселению, где их уже встречала детвора.

Первым ступил на наши земли высокий рослый мужчина. Я даже издалека разглядела его длинные седые волосы, заплетенные в тугую косу и заправленные за пояс на спине. Я невольно вспомнила слухи, по которым его называли оборотнем за глаза и невольно подумала, что возможно, они были не лишены оснований. Походка у короля была как у хищника. Он шел как-то величественно, сразу, по одному его шагу было видно — это король. Я без труда догадалась, что это сам Коннор Кровавый. За ним следовали вожди, примкнувшие к королю на время похода на запад.

Сбежав с утеса, я бегом поспешила к дому. Приветствовать гостей входило в мои обязанности, как хозяйки дома. Я едва успела встать рядом с отцом, вышедшим встречать дорогих гостей, как к нашему дому, окруженный своими людьми, поднялся король.

Отец склонил перед Коннором голову, я почтительно поклонилась, выражая в поклоне свое уважение к чину гостя, а мой брат, стоявший по правую руку от отца, замешкавшись, во все глаза уставился на короля, а затем, словно спохватившись, склонил голову в глубоком поклоне.

— Гуннар! Старый ты вояка! — улыбнувшись в усы, произнес Коннор. Отец и король обнялись.

— Приютишь моих ребят? — Коннор кивнул за спину, туда, где во дворе толпились воины, и они все пребывали и пребывали, пока стало так тесно, что казалось, здесь негде даже яблоку упасть. Я мысленно подумала о том, как буду размещать все это многочисленное войско, уже не говоря о том, как его прокормить.

— Разве я когда то прославил себя не гостеприимным хозяином? — шутливо поинтересовался Гуннар. Король засмеялся. У него оказался на редкость приятный смех, тягучий, как сладкий мед, а голубые глаза светились добротой и умом.