Александр Бреусенко-Кузнецов - Мёртвые душат

— Здравствуйте, отец! — произнесла она, так и не отцепившись от Чичеро, которого она держала под руку, управляемую из-под плаща карликом Зунгом.

Цилиндрон не удостоил её ответом: он сразу обратился к Чичеро:

— У моей дочери одни глупости на уме. Только бы ей смущать почтенных мертвецов своими прелестями.

— Не судите её строго, мой господин, она ещё так молода! — с готовностью вступился за Марципарину Чичеро, в то же время давая понять, что тезис о глупостях вполне разделяет.

— А поскольку недолжное поведение надлежит пресекать в зародыше, — вёл дальше Цилиндрон, — то я принял решение выдать Лулу Марципарину замуж.

— Что ж, справедливое решение. Вполне уместно выдавать женщину замуж, пока она жива и может выполнить доступную этому состоянию сторону своего предназначения.

— Поскольку же выбрала она вас, — приступил к своей основной мысли Управитель, — то разумным будет именно за вас её и выдать.

— За меня? — Чичеро не верил своим тонко слышащим карличьим ушам.

— После событий, имевших место в Серогорье, вы теперь герой, — объяснил свои резоны Цилиндрон, — и нашему роду не зазорно с вами породниться. Я навёл справки о вашей родословной. Вы — из древнего кройдонского рода, издавна лояльного к Смерти; при этом сами вы, как элитный посланник Смерти, не можете претендовать на должности в наземных воеводствах (а значит, между нами не будет нездоровой конкуренции). К тому же, что тоже весьма важно для меня, вы мертвы и не дадите потомства.

Лулу Марципарина издала радостный возглас и повисла на руке Чичеро, чуть не вывернув её из цепких лапок Зунга. Остолбеневший Чичеро тщетно подыскивал контраргументы.

— Посему, — пришёл к выводу Управитель Цанцкого воеводства, — я надеюсь, что вы будете достаточно благоразумны, чтобы в трёхдневный срок испросить руки моей дочери.

— Конечно, конечно же, он будет благоразумен! — радостно бросилась Марципарина Бианка на шею отцу. Чичеро при этом она отпустила, но что толку: для него отныне свивалась куда более надёжная сеть, чем её наивные объятия.

— Я подумаю о вашем предложении, мой господин, — потерянно произнёс Чичеро.

— Лучше бы вам подумать и принять моё предложение, — закончил свою речь отчётливо опознаваемой угрозой Цилиндрон, — раз уж для успеха своей миссии вы заинтересованы в сотрудничестве с моим воеводством. Помните, на принятие предложения вам отпущено три дня.

Опустошённые и озадаченные выбрались карлики из-под плаща Чичеро в номере, снятом ими в трактире Ларколла. Они тут же подрались, но скорее по привычке, чем всерьёз гневаясь друг на друга. Предстоял разговор.

— Я так понимаю, что нам придётся принять предложение Цилиндрона, ведь его расположение к Чичеро для нас необходимо, а рассказывать ему всю правду бесполезно: он никогда не согласится, — мрачно произнёс Лимн.

— Согласен. Только наше положение очень осложнится. Как только его дочка обо всём догадается, она не будет молчать. Ей-то нужен мертвец! — добавил Дулдокравн.

— С мертвецом она никогда не была. Думаю, под покровом тьмы, и если не позволить ей нас ощупывать, она может не заметить подмены, — предположил Зунг.

— Допустим. Кто из нас будет её удовлетворять?

Вопрос Лимна завис в спёртом воздухе трактирного номера. Конечно, если кто-то из Великого народа узнает, что ты самолично удовлетворял живую человеческую женщину — засмеют, это уж точно.

— Понятно. Значит, все по очереди. И вождю о том ничего не скажем. Скажем: до постели не дошло!

— Ох, только бы и вправду не дошло! — вздохнул Зунг, — Я после червей у Карамуфа к таким подвигам, кажется, не готов.

— Она разочаруется. Тем лучше! — сказал Лимн.

Помолчали. Потом Дулдокравн сменил тему:

— А что вы поняли о судьбе вашего пропавшего друга Штонга?

— Посланник Дрю из Дрона говорил, что его убил Живой Император, будь ему черви соседями, — проворчал Зунг, не забывая своих вчерашних знакомцев.

— Живой Император снёс ему голову топором, — уточнил Лимн, — Наверное, подкрался, пока мы с Зунгом пытались зайти с северного склона…

— А вы видели топор у Живого Императора? — спросил Дулдокравн.

— Вообще-то нет. У него был меч одноручный; он мог этим мечом развалить Штонга, а подумали, что топором. — предположил Зунг.

— Но почему подумали, что именно топором? — продолжал недоумевать Дулдокравн.

— Кто знает; может, плохо осмотрели рану, не до того было, — защищал неведомых ему дознавателей Зунг. — К тому же, чем бы голову не снесли, так уж снесли. Штонга теперь не вернёшь, и мертвец из него путный не получится, потому что убили его заживо…