Александр Бреусенко-Кузнецов - Мёртвые душат

— Бородавчатые карлики находились среди Великого народа Отшибины до конца Первой эпохи — триста лет, после чего были отозваны из нашего яруса и более сюда не возвращались. Вероятно, они попали в опалу, а вместе с ними — и те народы, которые они сделали на себя похожими. Народы-проводники.

Ого! Чичеро начал понимать…

— Значит, — перебил он Флютрю, — нынешнее возвращение карликов Великого народа Отшибины в сонм облагодетельствованных Шестой расой культурных мёртвых народов — это знак того, что в нижнем мире к власти пришли бородавчатые карлики?

— Да, — согласился некромант, — на Мёртвом престоле ныне сидит бородавчатый карлик. Или, если не сидит, то уж наверное, сядет.

Что ж, подумал Чичеро, раз уж сам Владыка Смерти теперь карлик, то от карликов точно не спрячешься. Похоже, им с Флютрю уже пора в Дыбр.

К Дыбру Чичеро и Флютрю подъезжали, вдвоём взгромоздившись на крылатого коня посланника (в помощь Зунгу, который вряд ли хорошо справился бы с двойной ношей, Чичеро отрядил Лимна). Оба всадника молчали в тревоге перед своей участью. До Глиняного дворца они, однако, не доехали.

При виде огромной армии, выступившей под величественными жёлто-розовыми стягами из Дыбра им навстречу, всадники спешились. Мёртвые карлики, до зубов вооружённые блестевшим на закатном солнце оружием, частью шли пешком, частью ехали шагом на своих ещё живых карликовых лошадёнках. Сколько их было? Тысяча? Две? Пять?

Во главе армии — на самой большой и уже мёртвой карликовой лошади — ехал вождь Врод Занз-Ундикравн со своим любимым серебристым топором на перевязи. Когда вождь заметил впереди Чичеро и Флютрю, то небрежным жестом руки остановил свою армию и — с небольшим отрядом телохранителей — выехал вперёд.

Как вождь, так и телохранители, а скорее всего — и вся армия, были свежеиспеченными мертвецами. Только вот применённые бальзамы, конечно, отличались ценой и качеством. Вождь, не в пример своему окружению, щеголял отличнейшим бальзамом с красителем того самого изящного тёмно-красного оттенка, которым в Цанце мог похвастаться один лишь Фальк.

— Я прибыл из Цанца с вестями о свершившемся некрократическом вече, — сказал Чичеро подъехавшему вождю. — Отшибина восстановлена в своих правах…

— Вы припозднились, посланник, — перебил его Занз-Ундикравн, — я сам теперь еду в Цанц. Надеюсь поспеть пораньше, пока эти долговязые сопляки не опомнились.

Тут вождь о чём то задумался, и посланник терпеливо ждал, когда оформится его ценная мысль. Ведь ясно было, что это за мысль: как дальше быть с выполнившим задание Чичеро и его карликами.

— Да, благодарю вас, Чичеро, за труды, — сказал вождь наконец, — благодарю… и прощайте! Лимн, Зунг, выходите наружу, вы поедете со мной; нам придётся весь Цанц обыскивать, а у меня недостаток в хороших разведчиках. Вас, Дулдокравн, я более не задерживаю; до свиданья, езжайте к себе в долину Збуш Книл, передавайте привет родне. Ну а вы, Флютрю, ступайте-ка в аудиториум; вас ждут ученики — не забудьте перед ними извиниться.

— А что будет с останками Чичеро? — спросил Лимн, кивая на лежащий на дороге чёрный плащ и прислонённое к стволу сосны тело крылатого коня.

— Это уж не твоя забота! — одёрнул его Занз-Ундикравн. — Дранг, приблизься! Завернёшь эти останки в большой мешок — с собой повезём! Мало ли, вдруг пригодятся?

Дулдокравн на прощание обнялся с Лимном и Зунгом, и долго смотрел им вслед, когда по сигналу вождя они бодро зашагали в сторону Цанца под многочисленными жёлто-розовыми стягами Великого народа Отшибины.

…Ув Отшибиназ гыр гын ув гы! Хылмантыз Занз фылбуту пхы. Ылыы сурбум эзь. Щу ных фымырылы Ундикравн. Трузпрону кэзн арьо Смерт. Гыдгылбы Оз. Гыдгылбы Мо. Гыдгылбы Былб…

— Что за чушь? Разве есть такой — отшибинский язык? Впервые слышу. Безобразие какое-то!

— Отшибинский язык, мой дорогой Отт, есть — это одно из варварских наречий языка Эузы.

— Но скажите, Фальк, зачем нам, образованным западным мертвецам, изъясняться на этой эузской варварской тарабарщине?

— Такова воля управителя Занз-Ундикравна.

— Вам легко, Фальк, вы слышали этот язык раньше, — вмешался голос некромейстера Гны, — но я, при всей своей любви к языкам, не в восторге!

— Восторга от нас пока не требуют.

— С них станется! — раздражённо бросил Гны. — Я тут недавно пролистал «Отшибинскую грамматику» и «Словарь географических соответствий» Гноба. И получил потрясающие впечатления. Собственные селения этого народа названы хоть и неблагозвучно, а всё же без злобствования. Но стоит этим Великим карликам узнать о каком-то чужом городе, они начинают его название переводить на свой язык без всякого милосердия, — в паузе раздалось шуршание перелистываемого пергамента. — У меня создаётся впечатление, что они просто кривляются, когда называют иноплеменные города. Город Цанц нам теперь придётся называть «Занз», Дрон — «Дрын», Клям — «Глям», Карамц — «Кырымць», Уземф — «Юзюмф», Бегон — «Бигэн», Адовадаи — «Ыдовыдыу», Глукщ… — кажется, так и будет. Луговое королевство будет теперь «Лыговое», город Приз — «Брызь», а город Циг — «Зыгь»! Кто язык не сломает, тот это воспроизведёт. А уж как они извращаются, называя особенно ненавистную им Эузу — это они сами затруднились выразить письменно.