Варя Медная - Паук приглашает на танец

— Ну, хватит уже! — раскатился по кухне страдальческий возглас Вилмота, так что дамы, включая меня, аж подпрыгнули от неожиданности. — Лучше б уши отвалились, чем слушать вашу бестолковую трескотню! Поглядите лучше на мисс Кармель, с её выдержанностью, точно как мисс Матильда!

На кухне тут же стало тихо, да и сам говоривший прикусил язык, будто сообразив, что сболтнул лишнее. Меня аж жаром окатило, но я постаралась принять беспечный вид.

— А кто это: мисс Матильда?

— Прежняя гувернантка, до вас была, — нехотя буркнул Вилмот и тут же спрятался за газетой.

У всех остальных вдруг тоже обнаружились дела.

— Ах да, — беззаботно продолжила я, делая вид, что не замечаю этой внезапной перемены. — Леди Эрселла упоминала про неё… Мэтти, так, кажется?

— Угу.

— Что же, контракт мисс Матильды истёк, и граф решил его не продлевать?

— Видать, решил.

— Жаль, я не успела её застать. Мне бы столько хотелось обсудить с ней касательно занятий миледи и виконта.

Ответом на этот раз была гробовая тишина: похоже, вопросом это не посчитали.

— А не её ли комнату я теперь занимаю?

— Нет. Ту закрыли, и заходить не велели.

Настаивать дальше и выяснять, какая это конкретно комната, было рискованно. И я, легкомысленно пожав плечами, пожелала всем спокойной ночи и поднялась наверх.

Ещё около часа я простояла, прильнув к двери изнутри и прислушиваясь к последним затихающим звукам. Наконец замок погрузился в тишину, и я выскользнула в коридор.

Признаться, разгуливать в одиночку по ночному замку — удовольствие весьма сомнительное. Я начала непосредственно со своего этажа. Сконцентрировавшись, я прощупала внутренним взором пол и стены дюйм за дюймом. Меня обступала кромешная тьма, так что приходилось ориентироваться лишь на собственное чувство пространства — о том, чтобы зажечь лампу, речи не шло. Но каждый раз, прикладывая ладони к отшлифованному камню, я чувствовала в ответ лишь холодную энергию стен и изредка — слабое отражение ранее прошедших по коридору людей. Эти вибрации — каждая со своим оттенком — всё ещё звучали здесь, отскакивая от кладки едва различимым эхом. При желании я могла бы вычленить в этих волнах сущность каждого, определить, кто именно и в котором часу тут побывал. Но того, что мне было нужно, на третьем этаже не оказалось. Я находилась в конце коридора, когда услышала какое-то ворчание, и замерла ни жива ни мертва. Мгновение длиною в вечность стояла гробовая тишина, а потом раздался раскатистый храп, в котором я узнала характерные интонации Симоны. Переведя дух, я спустилась на второй этаж и подобным же образом проверила и его.

Затем перешла на первый. И вот тут я её почувствовала. Сначала одна-единственная, едва различимая капля. Точка на стене, которая пылала так, словно я приложила руку к кипящему чайнику. Чуть сдвинув ладонь, я едва не вскрикнула: заряд, который нащупали пальцы, был столь мощным, что пронзил меня до кончиков пальцев ног. Ощущение было такое, будто я только что погладила чей-то оголённый нерв — колючий, надрывный сгусток страдания. Я отдёрнула руку и пару минут нелепо дула на пальцы, как если бы и правда обожглась. Немного придя в себя, я приложила к этому месту сразу обе руки и едва не оглохла от чужой боли. Я двигалась вдоль стены, затем ощупывала пол, снова переходила на стену, чувствуя её. Кровь. Незримая для всех остальных, но только не для меня. Казалось, кто-то намеренно разбрызгал её вокруг, залил пол, щедро измазал ею стены. Меня замутило от чужой агонии.

Тьма вокруг меня закружилась в тошнотворном вихре. Испугавшись, что сейчас потеряю сознание, я отняла ладони от стен. От них пахло так, будто я только что сунула руки в распоротое брюхо освежеванного месяц назад кролика. Запах сладкой гнили и тлена. Только почувствовав, как ладони стукнулись о пол, я поняла, что упала на четвереньки. Я принялась ловить ртом воздух, пытаясь прийти в себя. Я его нашла. Нашла след. Нащупала ниточку, первую неопровержимую улику. В висках стучала маленькая наковальня, а собственное дыхание заглушало мысли. Из-за этой дезориентации я и не услышала шаги вовремя. Когда опомнилась, было слишком поздно.

Прямо перед моим носом вспыхнул яркий свет — всего лишь зажжённая спичка, но после непроглядного мрака мне показалось, что в глаза кинули шаровую молнию.

— Что вы здесь делаете?

Я щурилась, как новорождённый котёнок, безуспешно пытаясь рассмотреть того, кто ко мне обращался. Наконец узнала голос.