Дмитрий Скирюк - Руны судьбы

Трактирщик сглотнул.

— Ты будешь ждать… неделю… в трактире «Кислый монах», — выдавил он. — До закрытия.

— Прекрасно, — тот кивнул. — И будет лучше, если он придёт. Для всех будет лучше.

Он пошарил рукой под плащом, извлёк на свет три монеты и положил их на стойку.

— Хотите пива? — неуверенно спросил Томас.

— Я не пью, — сказал он. — Это тебе. До свиданья.

И с этими словами он повернулся и ушёл.

По правде говоря, Томас вполне обошёлся бы без его вежливых прощаний. Перспектива новой встречи с этим парнем не сулила для трактира ничего хорошего. События принимали какой-то совершенно неприятный оборот. Трактирщик помедлил и сгрёб деньги со стойки. Монеты были серебряными, полновесными и необрезанными. Объяснять ничего было не нужно.

Трактир «Кислый монах», находившийся на перекрёстке Рыбной улицы и переулка Трёх Камней, пользовался славой воровского кабака. Трактирщик Томас был обыкновенный человек, но он не был глупцом. О нет, отнюдь не был. Он быстренько сложил в уме два и два, и получил четыре. Он покосился на лудильщика, немедленно состроившего многозначительную мину, и окончательно утвердился в своей догадке. Этот парень был из них. Из тех, что по ночам охотятся на улицах. Томас напряг память и припомнил имя. Кажется, Рутгер. Да, точно — Рутгер.

День выдался какой-то идиотский. Томас стоял и машинально водил тряпкой по сверкавшей чистотой буфетной стойке. Травник, травник… Всем вдруг понадобился травник! Свет клином сошёлся на травнике! Что творится в городе?

На сердце было неспокойно. В прошлый раз, когда лет семь назад всё складывалось также, Томас едва не погиб. Сейчас всё могло закончится ещё отвратнее. Ему нужно было срочно чем-нибудь занять руки, чтобы успокоиться. Он, не оглядываясь, снял с полки первую попавшуюся кружку, плюнул на неё и яростно принялся протирать полотенцем.

Однако, как оказалось, мучения его ещё не кончились. Ближе к вечеру, когда на улице уже начинало темнеть, в «Два Башмака» ввалилась целая толпа из пятерых солдат, какого-то местного парня деревенского вида и двоих монахов — одного постарше и второго, молодого, совсем ещё мальчишки.

Бликса испарился из трактира, как китайская ракета.

Солдаты, говоря между собой о чём-то по-испански, тотчас же столпились у горящего камина, словно бы хотели отогреться, прежде чем идти куда-то дальше. Томасу оставалось только лишь надеяться, что они зашли ненадолго, иначе плакала вся его вечерняя выручка — никто из местных не рискнёт сидеть за кружечкой в трактире, где пьянствует испанская солдатня. Впрочем, с ними ведь монахи. Монахи.

Томас замер: монахи и солдаты.

Он снова произвёл в уме два-три нехитрых действия и похолодел.

Солдаты и монахи.

Инквизиция.

Старший из двоих братьев-доминиканцев тем временем подошёл к стойке, пытливым взглядом серых глаз оглядел Томаса с макушки и до пояса и вынул из футляра на груди большой листок бумаги, свёрнутый в тугую трубку. У Томаса от нехорошего предчувствия сжалось сердце.

Испанцы под вечер и так — дурная примета. А этот листок…

— Мир вам, сын мой, — с чуть заметным испанским акцентом поздоровался монах. Листок в его руках неторопливо разворачивался.

— Добрый вечер, святой отец, добрый вечер… Я… Чем могу служить?

— Я хочу спросить вас кое о чём. Вы видели когда-нибудь этого человека?

Хотя в этом не было совершенно никакой надобности, Томас медленно полез в карман, почти повторяя движения монаха, достал оттуда кожаный футляр, а из него — очки в позеленевшей медной оправе, с особым тщанием водрузил их на нос и поднял со стойки листок, уже заранее зная, чьё лицо он там увидит.

Так оно и оказалось.

Сейчас, уже второй раз за день вглядываясь в знакомые черты, Томас вдруг подумал, что ему неимоверно, неправдоподобно повезло, что первым заявился тот мальчишка, а после — тот, второй, и только потом — этот священник-инквизитор и солдаты. Всё это неким странным образом подготовило его к этой внезапной встрече и притупило первое волнение. Очень трудно было бы сохранить спокойствие и это равнодушное, чуть заинтересованное выражение лица, случись священнику опередить тех двоих. «Всё-таки наш Лисс — очень маленький город, — вдруг мелькнула в голове непрошеная мысль. — О, да — очень маленький…»

Томас боялся. Томас очень боялся. Но сейчас почему-то даже руки у него не дрожали.

— Нет, — сказал он твёрдо и с сожалением покачал головой. Сложил очки и аккуратно положил их на стойку. — Я никогда его не видел.