Уэн Спенсер - Тинкер

— Между Эльфдомом и Землей?

— Или каким-то другим местом. У нас есть легенды не только об эльфах. В Японии люди из других миров известны под именем они. Сегодня утром Пони рассказал мне, что эти самые они — жители Онихиды, и именно из-за них эльфы перестали торговать с людьми тысячелетие назад. Они — очень высокие, рыжеволосые, ненавидят эльфов.

— То есть те, кто напал на Ветроволка.

— Где-то есть ворота, ведущие в третий мир, и они проходят сюда через них. Они здесь, в Питтсбурге.

— Знает ли об этом Ветроволк?

Тинкер подумала и кивнула:

— Думаю, знает. Скорее всего. Наверняка это и есть та причина, по которой королева эльфов прибыла в Западные Земли.

Итак, она выполнила обязанности перед человеческой расой и сообщила о своих подозрениях Мейнарду. Только лучше ей от этого не стало. Она передала ему рассказ Пони и урок истории Тулу, а уходя, чувствовала себя паникером, распространяющим опасные слухи. Мейнард ничего не мог или не хотел добавить к ее новостям, так что она покинула его еще затемно и в отвратительном настроении.

В довершение всего, ее въезд на свалку на «роллс-ройсе» выглядел просто смешно: элегантный автомобиль среди кучи металлолома, а ей, как сказочной принцессе, подают ручку при выходе из «кареты». Тинкер даже захотелось отпихнуть Пони, чтобы только сохранить привычный образ дворняжки. Подавив неразумное желание, она отперла офис, отключила сигнализацию и позволила телохранителю мягко отодвинуть себя в сторону, чтобы он мог войти первым и проверить, все ли в порядке.

— Сигнализация включена и работает, значит — здесь никого нет, — заныла она, заходя вслед за ним.

Жаль, что она тогда не пихнула Пони. Воздух внутри был затхлым, пахло кровью и перекисью. Офис вдруг неприятно поразил Тинкер своей ветхостью и запущенностью. Все оборудование явно не первой свежести: разнородное, побитое и потертое. Несмотря на непрерывную борьбу с бумажными завалами, какие-то помятые листы торчат изо всех щелей и валяются во всех углах.

— Прошу прощения, — пробормотал Пони, но продолжал осмотр. В маленьких тесных комнатках он казался еще крупнее и внушительнее, чем обычно.

Тинкер подавила желание достать бутылку пива. С одной стороны, еще слишком рано, чтобы начинать пить, а с другой стороны — и это гораздо важнее, — пиво наверняка опять будет отдавать мочой. Надо бы раздобыть этой, как ее там, анисовки. Узо.

Спаркс сохранила почти сотню сообщений. Тинкер велела ей пропустить все послания Натана, и тогда число записей сократилось вдвое. Там были сообщения от Масленки, Лейн, Мейнарда и НСБ, и все они относились к тому времени, когда она проводила время с Ветроволком, а они сбились с ног, разыскивая ее. Эти записи Спаркс по ее команде удалила. Еще два десятка сообщений отправили ее обычные клиенты, либо интересующиеся, есть ли у нее такие-то детали, либо желающие продать металлолом.

— Спаркс, составь список требуемых деталей.

— О'кей.

Дверь распахнулась, и ворвался Рики:

— Где тебя носило, черт…

Но Пони уже приставил меч к шее студента-дипломника, оборвав его слова тем, что чуть не перепилил ему шею.

— Пони! — закричала Тинкер.

Рики отскочил, налетев на дверной косяк в попытке вырваться наружу, и поднял руки вверх, что, по счастью, было универсальным сигналом сдачи безоружного противника.

— Эй! Осторожно!

— Убери меч, Пони! — приказала Тинкер. — Он работает на меня. Это Рики.

Пони посмотрел на высокого хулиганистого парня с подозрением, однако меч в ножны все же убрал.

— Рики?

— Да, приятель. Рики.

— Он не говорит по-английски, — сказала Тинкер Рики. — Ветроволк приказал ему охранять меня.

— Понятно.

Рики продолжал глазеть на Пони, а Тинкер не могла оторвать глаз от самого Рики. На щеке у него вспух длинный порез, нос был расквашен, а солнечные очки не могли скрыть фингалов под обоими глазами. Лиловый цвет синяков свидетельствовал о том, что он получил их вскоре после того, как они виделись в последний раз, то есть три дня назад.

— Что с тобой случилось, черт побери?

— Да подрался тут… — В этот момент он первый раз посмотрел на нее и обомлел. — Ах ты черт! Что это ты сделала, мать твою!

— Ничего я не сделала.

— Нет, сделала! Ты — гребаный, гадкий эльф!

Ее поразила та злоба, которую он выплеснул на нее в этих словах.

— А тебе-то что?

— Ты продалась им, как шлюха, только ты продала не только тело, но и душу. Не думал я, что ты такая дрянь! Со сколькими из них ты перетрахалась, пока не нашла такого, кто тебя переделал?