Уэн Спенсер - Тинкер

— Вы не должны были бить его! — возмутилась она.

— Всегда нелегко брать в плен воина, — объяснил Томтом. — А эти сделаны очень добротно. Прежде чем такой испустит дух, от него уже почти ничего не останется.

Томтом поднял руку, и приземистый палач засеменил вперед. На нем был забрызганный кровью фартук, а в руке посверкивал нож для вырезания костей.

— Не надо мучить его! — закричала Тинкер, крепче прижимая к себе Пони. — Я сделаю ворота!

— Я не боюсь. — Пони вырвался из ее объятий и усилием воли встал на ноги. — Что ж, пытайте меня, убейте меня! Но она не будет делать то, что вы от нее просите!

Томтом сделал шаг назад.

— Мы начнем с той руки, которой он держит меч.

— Нет! — завопила Тинкер, метнувшись между палачом и Пони, и раскинула руки, прикрывая его. — Не мучайте его! Я сделаю ворота! Только не надо его мучить!

— Тинкер доми! — Пони схватил ее и попытался отодвинуть себе за спину. — Не делайте то, что они просят!

Тинкер выскользнула из его рук.

— Я не смогу наблюдать за тем, как они будут убивать тебя по кусочкам.

— Мне не важно, что они сделают со мной, — сказал Пони.

— Пони, я не могу. — Она вывернулась и встала к нему лицом к лицу. — Я очень хорошо себя знаю. Я не смогу сидеть и смотреть, как вместе с криками из тебя уходит жизнь. Я сломаюсь. Но даже если я смогу выдержать, глядя, как они убивают тебя, потом они найдут еще кого-нибудь, и я не смогу сказать «нет» снова. Особенно после того, как увижу, как они разрезали тебя на мелкие кусочки. Я обязательно сломаюсь. И поэтому я лучше сломаюсь сейчас, не унося с собой в могилу твои крики. Не после твоей смерти.

— Да, — тихо сказал Пони. — Простите мне мой эгоизм.

— Ты не поняла, — голос Томтома приобрел опасный низкий тембр. — Из него вынут кости просто для того, чтобы ты знала, насколько я серьезен. За любое непослушание последует худшее наказание.

Худшего Тинкер не могла себе представить, но понимала, что Томтом на это способен.

— Нет, нет! Не трогайте его! Я сделаю все, что вы захотите.

— Да, ты сделаешь. — Томтом отдал приказ.

Один из воинов наклонился и, схватив ее за талию, оторвал от земли, а двое других схватили Пони.

— Нет! Нет! — закричала Тинкер. — Если его будут мучить, я не сделаю ничего!

— Если не подействует с этим, мы найдем другого. Того, кто подействует лучше.

Масленка! Она закричала так, словно ее ударили, и потом стала лихорадочно думать. Есть ли у нее какое-нибудь средство воздействия за пределами ее возможностей?

— Оставьте его, и я закончу за месяц!

Томтом бросился к ней и схватил ее за горло прежде, чем она смогла опомниться.

— Месяц? То есть двадцать восемь дней?

Он пользовался лунным календарем, а не тем, что принят на Земле, но сейчас ей было не до того, чтобы спорить о таких мелочах.

— Да, двадцать восемь дней, — прошептала она. — Если вы причините ему боль, я ничего делать не буду. И неважно, кем вы его замените.

— Ты лжешь, — сказал Томтом, и ее чуть не стошнило. — Ты не сможешь сделать ворота за месяц.

— Смогу! — закричала она. — Процесс легче, чем я думала. Я построю ворота за месяц, но при условии, что вы никого не будете мучить. Я лучше умру, чем вознагражу тех, кто издевается над теми, кого я люблю.

Томтом задрал голову, обдумывая ее предложение.

— Двадцать один день.

— Что? Три недели?

— Три недели, или я выну из него кости.

Она посмотрел на Пони и облизнула пересохшие губы.

— Хорошо, я сделаю их за три недели. Только мне нужны помощники: плотники, электрики и Рики.

— Да будет так! — Томтом отдал приказ, и охранники снова начали разделять их.

— Постойте! — снова закричала Тинкер. — Нет! Мы же заключили сделку!

— Он покрыт заклятиями, — сказал Томтом. — Необходимо содрать с него кожу.

— Нет! — сказала Тинкер. — Мое условие: не трогать его вообще!

— Но я был бы идиотом, оставь я на нем заклятия, — сказал Томтом. — Вы могли бы использовать их для побега.

— Обещаю, что не сделаю этого! — Она стукнула по державшим ее мощным рукам, пытаясь пробиться к Пони. — Клянусь своей честью и честью своего дома! Я останусь здесь, я не буду пытаться убежать, и я построю ворота. Но стоит вам тронуть его, и я не сделаю ничего.

Томтом покачал головой:

— Откуда в тебе эти замашки домана, эта сентиментальность к слугам? Наверное, что-то генетическое. Это делает тебя слабой.

— Пускай. Я слаба. — Она пихнула ногой охранника, державшего ее на весу, что подчеркивало, какая она маленькая и худенькая. — Я дала слово и останусь у вас, не пытаясь бежать, и я построю ворота за двадцать один день. Но только при условии, что его и пальцем не тронут.