Наталья Игнатова: Причастие мёртвых

— Пойдем, — сказал Заноза, — а то плохому научишься.

И пошли к столам. Плохому, скорее, можно было научиться как раз там. Там наливались вином и пивом, орали песни, сквернословили, ухаживали за женщинами, хвалились и ссорились. Ничего нового, вообще-то, да. Хотела бы Берана этому научиться — давно бы стала лучшей. Нет, за женщинами ухаживать — это нет. И пить ей не нравилось. Но она любила петь, и умела ругаться, а в том, чтоб с кем-нибудь поссориться и подраться с ней только сеньора Лэа и могла соперничать.

— Лэа зовет, — сказал Заноза, остановившись.

Легка на помине.

Никакой сеньоры Лэа поблизости видно не было, но Заноза развернулся и уверенно направился к реке. Слышит он хорошо. Чересчур. Мог бы и похуже.

Берана расстроилась. Ей нравились большие компании, но не тогда, когда она там становилась лишней. А сеньора Лэа просто мастерски умела делать лишними всех, кроме себя. Она, вообще-то, была хорошая. По чести-то сказать. Злая просто.

Берана от расстройства даже задумалась, а может, ей сеньора Лэа нравится? Может, ей сеньору Лэа жалко? Она же все время одна да одна, никого не любит, ни с кем не дружит, кроме леди Калиммы. А леди Калимма, с ее пауками, подружка, должно быть, так себе. Кроме пауков у нее еще и мыши живут, поди, и черти какие-нибудь. А прислуживают в замке ходячие скелеты, это Берана точно знала — об этом все рассказывали.

Ну, и откуда тут хорошему характеру взяться, когда муж — демон, подруга — ведьма, а из поклонников — только вампир?

Правда, вампир — лучше не придумаешь!

Сеньора Лэа и сеньор Мартин нашлись у самой воды, там, где берег вдавался в реку песчаным языком. Тут стояла скамейка — распиленное вдоль бревно на двух чурбачках. Сеньора Лэа сидела у мужа на коленях, в руках у нее была бутылка с вином.

— Черешневое, — сказал сеньор Мартин, — молодое. Очень вкусное. Берана, будешь? Заноза, тебе не предлагаю. Вампиры не пьют вина, — объяснил он Беране. — Только виски и бурбон.

— И коньяк, — добавил Заноза.

— А коньяка нет, — сеньор Мартин вздохнул. — Я его не люблю. Есть виски. Хочешь?

Заноза кивнул и достал сигареты:

— Можно?

— Кури, — разрешила сеньора Лэа.

Мартин отдал Занозе фляжку, взял у сеньоры Лэа бутылку, глотнул из горлышка и протянул бутылку Беране:

— Угощайся.

Она угостилась. Чего бы и нет? Молодое черешневое вино, это же как сок или компот. Это не водка какая-нибудь.

— Заноза, — сеньора Лэа махнула рукой, когда Берана попыталась отдать бутылку ей, мол, не надо, пейте с Мартином сами, — сколько у тебя женщин?

— В смысле?

— В прямом!

— По-моему, это неподходящая тема для разговора.

— Ты не умничай, ты ответь.

Заноза прикурил. Помолчал, пока затягивался и выдыхал дым. Потом сказал:

— Ни одной.

Разочаровывающий ответ. Берана взяла у Мартина бутылку и сделала еще один глоток. Да. Разочаровывающий. Как цветы ей дарить, так она считается, а как женщина, так сразу не в счет?

— А как же та тетка, которая всего боится? — спросила сеньора Лэа.

Берана переводила взгляд с Лэа на Занозу и обратно. Мартин тоже. Заноза, судя по его виду, понимал не больше, чем они.

— Какая тетка?

— Ну, та! В каске и бронежилете!

— А! — он заулыбался сквозь завесу дыма, — Эшива. Да она вообще ничего не боится. Ей двести лет, и фокусов в арсенале больше, чем у Копперфилда! Это ее все боятся. Кто успевает. Но она, вообще-то, мирная. Без надобности не убивает. И не обидчивая.

— Значит, одна женщина, все-таки, есть?

— Ну… если ты про дом спрашиваешь, то да. Две. Еще Мисато. Но она в другой тийр уехала. А что?

— И всех, все устраивает?

— Если б устраивало, Мисато бы не уехала.

— Но тебя все устраивает? — сеньора Лэа была настойчива, явно спрашивала не из любопытства. Берана с сеньором Мартином передавали друг другу бутылку. Влезать в разговор совсем не хотелось, а вот послушать было ужасно интересно. — Никаких моральных проблем из-за того, что у тебя две женщины и парень?

Заноза поперхнулся дымом.

— Чего?! — глаза у него стали круглыми, а вид — непривычно растерянным. — Какой еще парень?

Сеньор Мартин перестал смотреть на Занозу и стал смотреть на воду. Даже про вино забыл. Беране показалось, он очень хочет оказаться где-нибудь в другом месте.

— Мартин сказал, у тебя в Алаатире остался парень, — сказала сеньора Лэа. — Какой-то турок. Хасан. Ты про него говорил в первую ночь, когда мы познакомились.

— Хасан… — Заноза прикусил губу. Сморщил нос. Очень старался не засмеяться, но все равно не смог. — Хасан?! О, господи… Лэа, нет ! Да ты б его видела! Он же… блин… Он — мой Турок. Он мне и папа, и мама, и ментор с розгами. И он меня спасал тысячу раз или две тысячи… Мы друзья ! Мартин, ты-то с чего взял, что… Нет, я с вас фигею. С обоих, — требовательный взгляд вперился в Берану: — надеюсь, ты ничего такого не думаешь?