Айя Субботина - Красный туман (СИ)

-- Совсем не обязательно прикидываться беспомощной, чтобы схватить меня за руку, - произнес он сыхо. - Забудь о том, что видела.

Забыть?! Одно воспоминание о человеке за черной маской заставляло ее тело биться крупной дрожью.

-- Пусть Плачущая дочь будет к тебе милосердна, - прошептала Аккали.

Незнакомец скомкал губы в странном подобие оскала, и архате пришлось зажмуриться, чтобы не видеть его разномастный взгляд.

Неделей ранее

Имаскар

-- Мы не нашли ни одного живого... - произнес генерал Ксиат, и, немного помолчав, прибавил, - шианар.

Имаскар всегда втайне желал этого титула. Второй в старшинстве он мог стать лишь тенью своего брата. Он был умнее его, и всегда побеждал на турнирах, но каких-нибудь три года разницы сводили на нет все эти достоинства. Но и в дни самых горьких обид за ошибки брата, он не желал бы получить его место таким путем.

То, что генерал осмелился назвать его правителем, подлило отчаяния в тоску.

-- Никто не может носить этот титул без разрешения Единого союза.

-- Ты единственный живой наследник, шианар, а твоим людям нужна руководящая рука.

Имаскар мысленно согласился с ним, кивком дал понять, что принимает доводы.

-- Неужели живых нет совсем? - Имаскар изо всех сил сжал подлокотники кресла.

-- Нет, шианар. Все мертвы.

Генерал Ксиат стоял согнувшись, как старое дерево, не смея поднять взгляд на господина.

-- Уйдите все! - крикнул Имаскар, с трудом сдерживая злость. - Останься только ты, Ксиат.

Генерал позволил себе распрямиться, только когда они с Имаскаром остались наедине. Шианар сорвался с кресла, в один шаг оказался около стола, еще хранившего остатки пышной трапезы, и смел всю утварь на пол. Шианар Второго дома не может позволять себе подобную безрассудную ярость, но он потерял слишком много, чтобы теперь попрать порядки и дать волю чувствам. Серебряная посуда звенела на мраморе, пели брызгами осколков хрустальные кубки. Пусть все пропадет пропадом!

Имаскар бушевал до тех пор, пока в душе не осталось совсем ничего. К тому времени в Высоком зале царил еще больший хаос, чем до возвращения. Шианар вернулся в кресло, жестом приказал генералу сесть напротив: стол и часть кресел - единственное, что осталось целым после его ярости. Ничего, так даже лучше.

-- Пусть тела моих родственников принесут в храм для трехдневного бдения. Пусть все мои воины наденут траурные повязки и не снимают их, пока не закончится бдение.

-- Я уже передал их тела жрецам, шианар, - отчитался генерал.

-- Ты хороший воин, Ксиат, и еще более хороший генерал моих войск. Но более всего я ценю тебя за то, что ты знаешь когда избавить меня от грустных хлопот.

Генерал поклонился, но в его взгляде Имаскар увидел скрытое волнение.

-- Говори, - приказал он.

-- Шианар, прости, что тревожу твое горе только черными вестями, но я должен.

-- Сегодняшняя боль вряд ли может стать сильнее, Ксиат, говри смело.

-- Мы нашли тела Родительницы Союза, и правителя Второго союза - Исверу.

Молчание, которым он оборвал не полный список было многозначительным. Имаскар поддался вперед.

-- А другие мои братья? Моя сестра? - "Не с таким лицом он говорил бы, что их нет среди мертвецов. Это дало бы надежду на их чудесное спасение, но разве так говорят радостные вести?"

-- Мы не остальных среди убитых, шианар, - вымученно, словно слова приносили боль, произнес генерал. - Но мы нашли несколько тел...

-- Не заставляй меня жалеть о похвале, - прорычал Имаскар.

-- Они сожжены, шианар. Тела обезобразил огонь и теперь их тяжело узнать...

Имаскар зажмурился от ударившей в лоб боли. Сожжены?

-- И нет никакого способа узнать, кто эти несчастные?

-- На некоторых сохранились украшения. Я не взял на себя смелость проверять, есть ли на них отметки твоего дома.

Имаскр отлично понимал смысл, который умный генерал спрятал между строк. Наследники Второго союза носили особенные украшения: браслеты красного стекла, с обязательными печатями своего дома. Красное стекло закалялось в крови вулкана, где оно становилось твердым, как алмаз. Такое стекло искупается в человеческом огне, словно новорожденный в купели из росы. Генерал видел браслеты и знает, кому они принадлежат, но он дает своему господин шанс проститься с сожженными.

Имаскар поблагодарил его взглядом и попросил отвести к месту, куда отнесли сожженных.

Тех, кого съедал огонь, считали проклятыми: человеческий огонь, убивающий тело архата, оскверняет его бессмертную душу и она обречена на вечные блуждания перед воротами во владения Скорбной.