Тим Северин - Дитя Одина

— Поздравляю тебя, — сказала она. — Кто бы тебя ни учил, научил тебя хорошо, и духи отозвались. Я чую, они здесь, вокруг нас, и готовы отнести мой дух к богам.

Она подозвала Гудрид поближе и начала тихо напевать. Наверное, Гудрид узнала песнь, потому что она стала отвечать, подхватывая припев, повторяя строфы, меняя строку, добавляя другую. Туда и обратно ходила песнь между двумя женщинами, их голоса сплетались, и Вельва начала раскачиваться взад-вперед на стуле. Потом слова образовали круг. Были повторы и долгие паузы. Люди в толпе начали шаркать ногами, посматривать друг на друга и снова на высокое место, где сидела одетая в синий плащ пророчица. Ни один человек не ушел. Наконец, спустя полчаса с небольшим, голос Маленькой Вельвы замедлился. Гудрид, все еще стоявшая возле нее, почувствовала, что свое дело она сделала. Голова Вельвы опустилась на грудь — казалось, ведунья одновременно бодрствует и спит. Какое-то время ничего не происходило, потом очень медленно Вельва подняла голову и посмотрела прямо в переполненное людьми помещение. Она кивнула Гудрид, и Гудрид невозмутимо отошла в первый ряд зрителей, повернулась и посмотрела на Маленькую Вельву.

Херьольв откашлялся.

— Ты можешь ответить нам на наш вопрос? — спросил он. Ответ Вельвы был четок.

— Да. Мое видение было ясным и безоблачным. Мой дух описал круг в воздухе, и я увидела, как ломается лед на фьорде. Я увидела первые проростки молодой травы, хотя перелетные птицы еще не вернулись на свои гнездовья. Дни еще коротки, но воздух уже теплый. Весна в этом году придет рано, и через несколько дней ваши испытания закончатся. Голод, мучающий вас, минует, и больше никто не умрет. Вы доверились богам и будете вознаграждены.

Вдруг Вельва перевела взгляд на Гудрид и обратилась прямо к ней:

— У меня есть предсказание и для тебя. Духи-вестники так очарованы твоим знанием ведовства и песнями, что принесли мне вести о твоей судьбе. Теперь я могу вознаградить тебя за помощь, которую ты мне оказала. Тебе суждено вступить в почетный брак здесь, в Гренландии, но он будет недолгим. Ясно вижу, все твои пути ведут в Исландию и к ее народу. Там ты положишь начало знатному и славному роду и вовеки останешься в его памяти.

Тюркир завершил рассказ.

— Теперь ты понимаешь, Торгильс, — сказал он, — почему Торвалль, как увидел, что ты изображаешь однонога, так и решил, что способности к ведовству и умение летать духом ты перенял у своей приемной матери. Гудрид могла бы стать умелой вельвой, когда бы не общалась столько с ревнителями Белого Христа.

Я знал, что имеет в виду Тюркир. Гудрид, вернувшись из Пикшевого фьорда, слишком много времени проводила с женой Лейва, Гюдой, ревностной христианкой. Часто видели, как две женщины вместе ходят в Хижину Белого Зайца. Тюркира с Торваллем беспокоило, что человек, столь одаренный умениями и знаниями исконной веры, переходит к нелепой новой вере. Интерес Гудрид к христианству поколебал их собственную веру в исконных богов, и им было неловко. Они не понимали того, что теперь понимаю я, — истина заключается в том, что хорошие язычники становятся хорошими христианами, и наоборот. Не столь важна вера, какую исповедует человек, сколько таланты исповедующего. То же относится к военачальникам и властителям — в этом я убедился во время моих странствий. Я видел, что нет особой разницы, носит ли великий военачальник шкуры и красится ли вайдой или он в позолоченном шлеме и прекрасно пошитой одежде из персидского шелка, какую носят конные воины королевства между двумя великими реками. Воинский гений везде один, и умение мгновенно принимать нужные решения в нужный час не зависит от платья. То же с власть имущими. На поляне в голом лесу возле угасающего походного костра я слышал речи, произносимые на совете племени, чья одежда кишела блохами, но речи эти, будучи украшены парой хорошо отшлифованных фраз, вполне сравнились бы с теми, что я слышал в конклаве ученейших, умащенных благовониями советников басилевса. Я говорю о том якобы представителе Христа на земле, который восседает на золоченом троне в порфировой палате и делает вид, что он — воплощение тысячелетней учености и утонченной культуры.

Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что самой прискорбной потерей от того, что Гудрид ступила на путь Белого Христа, было то, что потерял я. Моя приемная мать могла бы стать воистину выдающейся жрицей исконной веры, когда бы она предпочла учиться у Маленькой Вельвы. Ибо дивная черта старых верований заключается в том, что хранителями их в основном были женщины — знай о том окружающие меня монахи, вот случился бы переполох. В норвежском языке суть пятнадцать разных елся? для описания разного рода женского ведовства и вдвое меньше слов для мужского. Даже Одину, меняющему обличья, настолько присуще женское, что вызывает удивление и восторг, как оно проявляется, когда он принимает облик женщины. Напротив, Белый Христос избрал мужчин главными своими поборниками, а женщины исключены из церковного священства. Таким образом Гудрид сузила свой мир в тот день, когда по закону приняла веру в Белого Христа. Последуй она исконной вере, она приобрела бы уважение и влияние и могла бы помогать людям, среди которых жила. Но как благочестивая и безгрешная христианка, она была обречена стать отшельницей и жить сама по себе. Впрочем, я забежал вперед в моем повествовании…