Гарри Тертлдав - Дело о свалке токсичных заклинаний

Из-за угла вырулил ковер и полетел дальше по Виноградной. Еще через полминуты другой ковер опустился на стоянку.

– Тони! – обрадовался я. Обещания обещаниями, но ведь он мог запросто найти благовидный предлог и не приехать. Чего только не пообещаешь в пять утра, чтобы отвязаться от телефонного хулигана.

Но Тони меня не обманул. Он улыбался и совсем не казался невыспавшимся.

– Поехали, Дэйв, – сказал он. – Я много читал о добровиртуальной реальности, и не надейся, что я упущу возможность познакомиться с ней лично.

Будь у него мозги, он бы обязательно упустил эту возможность. Но мозгов у него, должно быть, не было. Тони пихнул меня локтем и направился ко входу в ближайшее здание, напевая на ходу по-литовски. Я разобрал только имя Перкунаса. Но раньше, до встречи с Тони, я бы и того не разобрал.

Ноги у меня подлиннее, чем у него. Когда мы подошли к приемной мадам Руфь, я успел обогнать его на пару шагов. Я распахнул дверь и вошел. Тони остался позади. Если я скажу, что мадам мне обрадовалась, я бессовестно совру.

– Мистер Фишер, – произнесла она как можно спокойнее (впрочем, деланное спокойствие не слишком ей удавалось), – мы ж вам вчера сказали, что больше ничего не сможем сделать.

– Нет, вы выразились не совсем так, – ответил я. – Найджел Холмонделей сказал, что не сможет ничего сделать, пока я не найду чего-нибудь необыкновенного. Ну, вот оно и здесь – это мистер Антанас Судакис. – Я говорил довольно сбивчиво: проведите пару суток без сна, и вы заговорите точно так же.

– Выходит, это я необыкновенный? Забавно! – ухмыльнулся Тони.

Но мадам Руфь это нисколько не позабавило.

– И чо ж в нем такого необыкновенного? – сердито спросила она.

И я рассказал ей, что и почему, со всеми подробностями и даже, наверное, повторяясь. Я наблюдал за ее бровями или по крайней мере за теми линиями, которые обозначали место, где должны находиться брови. Когда я начал говорить, они недоверчиво поднялись, но чем дольше я говорил, тем ниже они опускались.

Выслушав меня, она просто сказала:

– Подождите, – вышла и через минуту вернулась с Найджелом Холмонделеем. – Ну ладно, парень, повтори ему все, что ты изложил мне.

Так я и сделал. Не думаю, что во второй раз моя речь получилась более гладкой. Когда я закончил, Холмонделей задумчиво потер свой лошадиный подбородок и обратился к Тони Судакису:

– У меня есть только одно возражение, сэр: сомневаюсь, что Перкунас – это Сила, достаточно сильная (извините за каламбур) для того, чтобы сразиться с Тем, Кто Зовется Мраком.

– Это Громовержец-то недостаточно силен? – Тони был человеком действия. Я боялся, что он тотчас же что-нибудь сделает, например, проломит Холмонделеем стену. Но он не стал буянить, а лишь сказал: – Послушайте, однажды, не так давно, одному крестьянину пришлось пригласить на свадьбу своей дочери Дьявола. Но на самом деле ему не хотелось принимать такого гостя, поэтому он предупредил его, что христианский Бог, Богородица и несколько святых тоже придут. Дьяволу до них не было дела. Тогда крестьянин сказал, что пригласил и Перкунаса, и дьявол убрался. Если мой бог в силах сделать такое, думаете, он не справится с Мраком?

Мадам Руфь и Холмонделей переглянулись. Я, конечно, не телепат, но иногда умею читать мысли: Перкунас должен был быть богом упрямым и ловким, иначе бы он не выжил в христианской теоэкосистеме Европы. Против Уицилопочтли я бы его не выставил, но Мрак не такая уж грозная Сила.

– Джентльмены, прошу извинить нас, – произнес Найджел Холмонделей. – Мы должны кое-что обсудить.

Они отправились в соседний кабинет, которым безраздельно владел Холмонделей. В прошлый раз, когда они там беседовали, я не слышал, ни слова. Но сейчас вопли мадам Руфь доносились сквозь стену. Через минуту послышались крики Холмонделея. Если бы они не предупредили нас, что идут «кое-что обсудить», я решил бы, что они ссорятся.

И все же, вернувшись, оба выглядели умиротворенными и лучезарными. Мадам Руфь взглянула сначала на меня, потом на Судакиса, потом опять на меня.

– Поехали, – сказала она.

Я прямо-таки раскрыл от изумления рот.

– Что, прямо сейчас?

– Прямо сейчас, – отрезала мадам Руфь. – У нас ничего не назначено до вечера. Авось успеем. Ну а если застрянем в Девяти преисподних, то нам все равно уже не будет дела до обиженных клиентов. Так что давайте пошевеливайтесь.

И мы зашевелились. Мы с Тони полетели в Уэст-Хиллзский Храм Исцеления каждый на своем ковре и подождали там Холмонделея и мадам Руфь, которым еще нужно было собрать все свое оборудование. Наконец подлетел ковер медиумов. – Мы можем идти прямо к ней, – объявил Холмонделей, волоча свой чемодан к двери. – Я предварительно позвонил, чтобы узнать, не подвергается ли сейчас мисс Адлер какой-нибудь душевной терапии.