Гарри Тертлдав - Дело о свалке токсичных заклинаний

Он проводил меня к выходу. Проходя по дорожке, я вытянул шею в надежде разглядеть то самое Ничто, буде оно опять появится. На мгновение мне что-то померещилось, но я мигнул, и все пропало.

– Что там? – спросил Судакис, когда я повернул голову.

– Ничего, – ответил я, надеясь, что вкладываю в это слово буквальный смысл, и нервно хихикнул. – Игра воображения.

Судакис кивнул;

– Поработайте с мое, еще не такое привидится. Я искренне посочувствовал Тони: чего только ему не пришлось повидать – или не повидать за годы его нелегкой службы.

Когда мы подошли к главным воротам, охранник осторожно, чтобы не задеть красной линии, установил мостик. Перейдя границу свалки, я вздохнул с облегчением. Судакис помахал мне рукой и направился в свою крепость.

И только тогда, когда я пересек дорогу, снял противоугонное заклятие с ковра и поднялся в воздух, я вспомнил о вампирах, оборотнях, лишенных души младенцах и всех прочих невзгодах, обрушившихся на окрестное население. Свалка произвела на меня самое тягостное впечатление.

Час пик уже прошел, и движение стало спокойнее. Путь от моего дома до уэствудского отделения АЗОС вдвое короче, чем из долины Сан-Фердинанда, но я преодолел его за то же время, какое мне требовалось каждое утро. Я приземлился на отведенном мне пятачке служебной стоянки (штраф за парковку в неположенном месте – сто крон, или лишний год в чистилище для души нарушителя, или и то и другое, это уж как решит суд) и прошел в здание.

Лифтовая шахта пропахла миндальным маслом. Внутри нее на стене красовался новехонький пергамент с начертанными на нем словами «ГОМЕРТ» и «КЕЛОЕТ», а также знаком демона Хила, повелевающего духами воздуха (он также способен вызывать землетрясения, поэтому в Энджел-Сити предпочитают водить с ним дружбу). Миндальное масло входит в состав зелья, вызывающего Хила. Туда добавляют также оливковое масло, прах из гроба и петушиные мозги.

– Седьмой этаж, – сказал я и вознесся наверх. Войдя в кабинет, я сразу же позвонил Чарли Келли.

– Хорошо работаешь, Дэйв, – сказал он, выслушав мой отчет. – Ты подтвердил и дополнил имеющиеся у меня сведения. Попытайся получить ордер немедленно.

– Постараюсь, – пообещал я. – Я знаю одного подходящего судью – старого кади Руаллаха. Он никому не дает спуску, особенно когда речь идет о загрязнении окружающей среды. – Я хихикнул: за глаза мы зовем его «Максимум Руаллах».

– Отлично, он-то нам и нужен, – обрадовался Келли. – Что-нибудь еще?

Я хотел было сказать «нет», но передумал.

– Есть еще кое-что. Судакис – управляющий свалкой – интересовался, откуда тебе стало известно, что в Девоншире что-то неладно, в то время как никто из местных ни о чем таком не слыхивал. Я не смог ему ответить, но мне тоже любопытно.

В трубке повисла тишина, более длительная, чем требуется для бесячьей связи.

– Ну, предположим, мне рассказала птица, – наконец ответил Чарли.

– Маленькая такая птичка, да? – рассмеялся я. – Чарли, я перестал верить в птичек примерно в то же время, когда обнаружил, что аист способен принести только подменыша.

– Как угодно, – проворчал он. – Это все, что я могу тебе сообщить, Я и так сказал больше, чем имею на то право.

Я подумал, не попытаться ли выжать из него еще немного, но решил, что не стоит. У чиновников из округа Сан-Колумб надежные источники. Они оправдывают свое фантастическое жалованье (вытягиваемое, кстати, из нашего с вами кошелька) своей осведомленностью обо всем, что происходит в стране, включая и такие вещи, которые ото всех скрывают. Но мне все-таки было немного досадно, что человек, живущий на другом краю страны, раскопал нечто неизвестное чуть ли не у меня под носом.

– Раздобудь побыстрее ордер, Дэйв, – повторил Чарли. – Начнем с того, что тебе удастся узнать.

– Ладно. – Я повесил трубку. Затем спустился в кафетерий и проглотил кофе с бутербродом. Эта забегаловка пребывает в состоянии устойчивого равновесия между пороком и добродетелью: еда в ней паршивая, но дешевая. Несмотря на ее паршивость, мой желудок перестал бурчать от голода. Я решил позвонить еще кое-куда. Телефон на другом конце ныл и жаловался довольно долго, так что мой бесенок начал нетерпеливо постукивать пальчиками в трубке. Наконец я услышал:

– «Рука-Славы пресс». Говорит Джудит Адлер.

– Привет, Джуди, это Дэйв. – Я представил себе, как теплеет ее голос, но разделявшие нас телефонные бесенята не позволяли в этом убедиться.

– Прости, что так долго не брала трубку. Я была на середине сложного абзаца и хотела добраться до конца предложения, чтобы не пропустить ни единого слова. Вечно боюсь ошибиться.