Геннадий Адамович - Пояс Рода

Наши леса — это нечто совсем особенное. Они не похожи ни на какие другие. Это не величественная сибирская тайга, название которой дали в древности арабы — «тай ха» примерно означает таинственное место, из которого нет возврата.

Это не дремучие леса средней полосы со столетними дубами, которые помнят еще Соловья-разбойника.

Это и не зыбучие холодные болотистые низкорослые дебри скандинавских лесов.

Наш лес — это большой уютный дом, в котором всего в меру. Сосны там растут ровно, одна к одной, вырастая из ровного ковра мха и иглицы, ровного и сухого. Но дом только для своих.

Болота покрыты толстым дерновым ковром, обманчиво надежным и мягким, с роскошными камышами, кувшинками и осокой. Чужой в них не пройдет и ста метров. Своего же они пригреют, умоют, накормят и защитят.

Лиственные рощи — светлые, домашние и тоже какие-то уютные, с родниками и озерами, маленькими речками и живописными запрудами.

Все это перемешано, вписано в сложный ландшафт, и часто на совсем небольшом участке можно встретить и хвойный лес, и березовую рощу, и заросли орешника, и болото, и родник… Светлые полянки с волшебными родничками чередуются с густо заросшими участками, болотца окружены веселыми лужками…

Живности в лесах хватает, но ее нужно уметь увидеть. Она тоже отличается от зверья в других местах — здесь все привыкли к человеку и научились существовать рядом с ним. Птиц же — огромное множество, но нигде больше таких больших аистов, которые в некоторых местах живут практически на каждой крыше вполне благоустроенных и цивилизованных небольших поселков.

Сами поселения отличаются чистотой и какой-то трогательной скромной ухоженностью. Здесь редко увидишь покосившийся забор или падающую стену сарая, если, конечно, в этом доме кто-то живет.

Хотя и здесь люди покидают сельскую местность.

Чем дальше от магистралей, тем чаще попадаются заброшенные деревни, в которых остались заселенными несколько домов. Но даже они, эти места, не производят впечатление разрушенных Третьей мировой войной или брошенных в спешке. Скорее, это загадочные солидные руины, полные какого-то скрытого смысла.

Действительно, есть места, до которых не добрались ни оккупанты Третьего Рейха (есть интересный приказ войскам Вермахта, основанный на рекомендации небезызвестного института Анненербе, строжайшее запрещающий дислокацию в этой местности), ни продотряды, ни красные партизаны.

Эти места — только для своих. И ничего не поможет — ни деньги, ни спецсредства, ни разные волшебности тому, кто здесь чужой. А чтобы стать здесь своим, нужно просто им быть, и не только в смысле происхождения. Трудно и даже невозможно дать определение или написать инструкцию, как стать своим.

Если тебя приняло это место — значит, ты свой. Если нет — и не приживешься ты там, даже если построишь дом и породнишься с местными. Но бывает и так, что попадает человек как к себе домой, и уже через месяц все считают тебя местным… Странные правила, обычаи и люди.

Люди здесь — тоже непростые.

Как же называли местных жителей?

Кто был сначала, никто не знает. Кроме предположений, что это были какие-то индоарийские племена, никто ничего сказать не может.

Тех, кто пришел с севера и был в родстве со скандинавами, называли рустью или русью.

Тех, кто жил на этом месте ранее, называли кривичами, радимичами, дреговичами и полянами.

Потом, когда все они перемешались и слились, они стали литвинами, и их государство — Великое княжество Литовское — долгие века было самым сильным, богатым и свободным. Мало кто знает, что на всей нашей территории НЕ БЫЛО КРЕПОСТНОГО ПРАВА! Пока их не завоевал российский царь Василий III.

Еще позже, когда им запретили называться и русью, и литвинами, и именами своих племен, они сами себя назвали просто и без затей: «тутэйшыя», то есть — «местные», мудро и спокойно рассудив, что уж этого названия у них никто не отнимет.

И только потом им дали их сегодняшнее название.

Но как бы их не называли другие, какие бы народы не вливались к ним, они так и считают себя — просто МЕСТНЫМИ. В отличие от ЧУЖИХ. Однако чужие им тоже особо не мешают.

Чтобы стать местным, нужно всего лишь работать здесь, заботиться о своих близких, уважать право соседа жить как он хочет (даже слово для этого есть — толерантность) и заниматься своим делом.

Местные — народ предприимчивый. Это никогда не пойманные браконьеры, контрабандисты и самогонщики. Не пойманные, потому что делают они все это для пропитания, соблюдая меру и уважение к природе, начальству и товарищам по цеху. А также потому, что друг на друга доносы строчат редко.