Ирина Сыромятникова: Житие мое. Трилогия

Стены были тронуты искажениями, словно от присутствия фомы, тем не менее, нежитей нигде не наблюдалось и не ощущалось. (А дальше — самое интересное!) Противоположная от дверей стена зала была грубо взломана. На подсыпке из глины и щебня ржавели рельсы узкоколейки и пара не поднятых наверх вагончиков. Вокруг портала и Источника громоздилось то, что я, по началу, принял за завал из бронированных плит (эдакий несостоявшийся купол). Мне пришлось дважды обойти его по периметру и взобраться на уцелевшие опоры, чтобы понять — для случайности у этой штуки слишком регулярная структура.

Ну, вот и он, прерыватель. Наблюдение раз: он определенно не является частью первоначальной конструкции.

Я‑то гадал, почему позднейшие визитеры не нашли минутки, чтобы захоронить труп контролера, а они просто туда не ходили. Наверное, охрана комплекса не была рассчитана на столь глубокий подкоп. Не имея возможности пользоваться дверями и подъемниками, пришельцы протаскивали прерыватель под землю по частям, и складывали в одно целое уже на месте. Сколько труда на это затрачено! Почему же у них ничего не получилось?

Видимое оказалось лишь средним ярусом генераторной, конструкции Источника уходили глубже под пол. Я спустился туда по захламленной лесенке, чтобы лицезреть основание фонтана: зеркало из неизвестного сплава и четыре каменных дуги, удерживающие над ним параллелепипед, размерами неприятно напоминающий гроб.

Я знал это место, ни разу не видел, но знал. Может, начала проявлять себя заплутавшая память Мистера Флапа? Нет, знакомым было ощущение — так со мной было в пространстве Золотых Ворот. Магия тут есть, но я ее не вижу.

Черная рябь закружилась в воздухе, бесконечный шелест забил уши, словно вата. Шорох пришел.

«Ты обнаглел, чудовище проклятое! Я здесь делом занят, а ты перед глазами мельтешишь!»

Монстр обратил на меня внимание, и в помещении неожиданно просветлело. Фонарь ярко осветил огромное зеркало, каменные опоры и висящий между ними кокон в водовороте черной листвы. Мы с минуту смотрели друг на друга, а потом Шорох почему — то решил, что он — голый. Мать моя! Я думал, меня уже ничто не удивит — ошибался.

Впрочем, что можно ожидать от амулета, пусть древнего, большого и сделанного простыми людьми? Чтобы добиться стабильности Золотых Ворот, при их создании принесли человеческую жертву, и поселившийся в них дух до сих пор блюдет целостность сторожевых проклятий. Моего Макса заставляет двигаться душа мертвой собаки. Все это — очень древнее и категорически запрещенное сейчас колдовство. Почему я думал, что строители «ла — ла — ла» будут действовать как — то иначе? Управление Мировой Осью доверили одному из пропавших в лазарете людей.

И стала эта личность одной из основополагающих констант нашего мира, правда, уже не вполне человеческой. Угадай, кто! Шорох — единственный нежить, откликающийся на призыв черных магов.

Я потянулся к каменной опоре и ощутил под ладонью тонкую вибрацию некротической магии. Эти камни находились там и тут, в двух мирах одновременно. Какое удивительное существо! «И каково это?»

Шорох наградил меня воспоминанием, спрессованным образом из своей невероятной памяти: трубка в глотке, руки и ноги, словно переставшие существовать, пучки проводов, тянущиеся к голове, и мучительное ощущение неотвратимости чего — то ужасного. «Спокойно, мужик, все под контролем». Такое обращение Шороху не понравилось. «Хочешь сказать, что там, в коконе — баба?»

Несчастный монстр впал в ступор. Такой аспект его прошлой жизни ни разу еще не обсуждался.

«Не парься. Мало ли кто когда кем был? Я вот когда — то был одновременно сперматозоидом и яйцеклеткой, шизофреническое, должно быть, состояние».

Шорох погрузился в невероятные по глубине философские размышления о первичности курицы и яйца. Ну, это ему надолго.

Вот теперь можно было остановиться и задуматься. Например, над тем, как не ощущающие магию непосредственно люди собирались сочетать два разнородных проклятья. Похоже, зловещий ОН предусмотрел попытки остановить эксперимент, в том числе, со стороны бывших соратников — в исходном устройстве возможность выключения предусмотрена не была. Скорее наоборот, ренегатов ждала ловушка — то, что держало реальности вместе, обладало волей и разумом и не желало умирать.

Я прижался к опоре, пытаясь принять в себя, осознать это странное плетение. Что вообще можно сделать с такой штукой, в принципе? Рассуждения Чарака о прерывании подразумевали индивидуальный Источник или пассивный артефакт, сосредоточие Шороха больше напоминало мне неинициированного мага, скверно осознающего себя. А это специфика, которую не всякий профессионал знает. Те же Оковы Избавления не применяются к находящемуся в сознании колдуну, и я даже знаю, почему — вломит. То есть, любая попытка заткнуть фонтан Тьмы должна была начинаться с истребления Шороха, а он по — прежнему живее всех живых. Какая мораль?