Мэри Стюарт - Последнее волшебство

– Значит, и дитя тоже было там?

– А как же. Спало в высокой колыбели вблизи очага. Я ясно видел против пламени. И тут же девушка, что качала колыбель и пела. А сверху свисал шелковый кисейный полог и в нем колокольчик, он отсвечивал огнем и позвякивал при каждом колыхании. Настоящая королевская колыбель. Восхитительно! Вот когда я подосадовал на мои старые глаза.

– А дитя ты тоже видел?

Оказалось, что дитяти он не видел. Оно проснулось и заплакало тихонько, но нянюшка его успокоила, не беря на руки. Королева как раз примеряла ожерелье, она, не оглядываясь, взяла, зеркальце из рук девушки и повелела той спеть младенцу песенку.

– Прелестный голосок, – рассказывал Бельтан, – но песенка до того печальная. Я бы и певицу не признал, не обратись она ко мне давеча на рынке сама и не назовись по имени. Исхудала и осунулась, как мышка, и голосок тоже тоненький, словно тоской исходит. А зовут ее Линд, говорил я тебе? Странное имя для девушки, ведь верно? Кажется, оно означает «змея»?

– Да. А имя младенца ты не слышал?

– Они называли его Мордред.

Тут Бельтан попытался было снова вернуться к описанию королевской колыбели и прелестной нянюшки, которая ее раскачивала и напевала, но я вернул его к тому, что интересовало меня.

– А не говорилось ли чего о предстоящем возвращении короля Лота?

Бельтан, увлеченный художник, даже не заметил, к чему я клоню. Короля ждут домой со дня на день, ответил он мне радостно. Королева взволнована, совсем как юная дева. Ни о чем другом не говорит. Понравится ли ее господину новое ожерелье? Ярче ли блестят ее глаза при серьгах? Право, половиной из того, что он наторговал, заключил Бельтан, он обязан ожидаемому приезду короля.

– И совсем незаметно было, чтобы она боялась?

– Боялась? – недоумевающе переспросил он. – Это еще почему? Она была весела и взволнованна. «Вот погодите, – говорила, она придворным дамам, как всякая молодая мать, чей муж возвращается с войны, – скоро мой господин увидит, какого замечательного сына я ему родила и до чего похож на отца! Как волчонок на волка». И ну смеяться, ну хохотать. Это она так пошутила, мастер Эмрис. Лота в здешних краях почитают героем, и прозвище у него – Волк, такой здесь на севере народ живет дикий. Вот она и пошутила. А с чего бы ей бояться?

– Просто я вспомнил слухи, о которых ты мне раньше рассказывал. Ты говорил, что в Йорке люди шептались кое о чем, и здесь на базаре среди простого люда тоже ходят толки.

– А-а, ты об этом. Ну, мало ли что люди болтают. Это все злобные наговоры, мастер Эмрис. Сам знаешь, всегда начинают шептаться, если случаются преждевременные роды, а уж в королевском доме тем более, потому как тут больше, как бы это сказать, поставлено на карту.

– Значит, все же младенец родился прежде времени?

– Да, я слышал, что так. Никто не думал, не гадал. Король отправил на север к королеве своих лекарей, а они опоздали – пока прибыли, дело было уж кончено. Ей помогали в родах женщины, но все, милостью божией, обошлось благополучно. Помнишь, люди говорили, что дитя родилось хилое? Так оно и есть, я слышал по голоску, когда оно заплакало. Да только оно выправляется и растет. Так сказала девушка Линд, когда провожала меня до ворот. Я у нее спрашиваю, а правда ли, что мальчик так необыкновенно походит на короля Лота? Она, посмотрела на меня так, что, мол, вот теперь все злые языки замолчат. Но ответила только: «Да, так походит, что уж дальше некуда».

Бельтан наклонился над столом и, довольный, закивал головой.

– Так что все это враки, мастер Эмрис. Достаточно поговорить с ней самой. Чтобы такое прелестное создание и обмануло мужа? Да она вся светилась, словно невеста, в ожидании супруга. И смеялась своим мелодичным смехом, как звон серебряного колокольчика над королевской колыбелью.

Можешь не сомневаться, все это враки. Пустили слух, надо полагать, в Йорке, там было кому маяться завистью... Ну, да ты меня понимаешь. И притом еще дитя – вылитый отец. Они там все время твердили:

«Король Лот приедет, посмотрит – и увидит самого себя, словно в зеркале, вот как ты, госпожа, смотришься в зеркало и видишь свое отражение. Ну вылитый король, младенчик ты наш!..» Знаешь это женское сюсюканье, мастер Эмрис. «Вылитый венценосный папенька!»

Так он болтал без устали, а Кассо, занятый наведением блеска на какие-то медные бляшки, улыбался, прислушиваясь; и я тоже помалкивал, лишь изредка вставлял слово-другое, а на самом деле думал свои думы.

Походит, стало быть, на отца? Темные волосы, темные глаза – это может относиться и к Лоту, и к Артуру. Возможно ли, что рок все же был к Артуру милосерден? Что она зачала от Лота, а потом соблазнила Артура, надеясь привязать его к себе?