Мэри Стюарт - Последнее волшебство

Артур оглянулся и встретился взглядом со мною. Я не пошевелился и не произнес ни слова, но смех замер на его губах. В одно мгновение король был уже на ногах и устремился ко мне, как брошенное в цель копье, на ходу мановением руки повелевая всем держаться в отдалении.

– Мерлин, что с тобой? Это свадьба? Ты ведь не думаешь, что из-за нее...

Я покачал головой. Боль резанула, как пила. Кажется, я вскрикнул. Когда король вскочил, разговоры за столами зазвучали тише; теперь же воцарилась полная тишина. Тишина, и обращенные ко мне взгляды, и неровный, слепящий свет огней.

– Что с тобой, Мерлин? Ты болен? Ты можешь говорить?

Голос его зазвучал, набирая силу, отразился от стен и, постепенно завихряясь, стих. Но мне он был безразличен. Мне все было безразлично, кроме потребности говорить. Пламя факелов полыхало у меня в груди, горящее масло, пузырясь, разливалось по жилам. Воздух врывался в легкие, едкий и густой, как дым. Но когда я наконец нашел слова, они удивили меня самого. Мне помнилась только сцена из прошлого, внутренность Гиблой часовни, видение, которое могло что-то означать, но могло и не означать. Но то, что я произнес громким, надсадным голосом, заставившим Артура вздрогнуть и отпрянуть как от удара, а всех остальных, кто там был, вскочить из-за столов, было исполнено совсем иного значения.

– Война еще не кончена, король! Скорее на коня – и в путь! Они нарушили мир и скоро будут у Бадона! Мужчины и женщины испускают дух, захлебываясь в крови, дети плачут, умирая на копье, как цыплята на вертеле. И нет рядом с ними короля, чтобы встать на их защиту. Поспеши же туда, о венценосный полководец! Никто, кроме тебя, не может их спасти, одного тебя призывает народ! Отправляйся туда со своими рыцарями и положи конец разбою! Ибо, как стоит земля и светит солнце, о король Артур Британский, это будет твой последний бой, твоя последняя победа! Спеши!

Безмолвно внимали все моим речам. Те из советников короля, кто никогда прежде не слышал, как я произношу пророчества, стояли белы как мел; все осенили себя охранительным знамением. Я дышал громко и тяжело, точно старец, из последних сил отгоняющий смерть.

Но потом среди молодых раздались недоверчивые, даже насмешливые речи. Это было не удивительно. Рассказов о моих прошлых подвигах ходило много, а ведь иные из этих рассказов были откровенными измышлениями поэтов, и все успели войти в песни, оказались расцвечены в пестрые цвета легенд. Последний раз я прорицал под Лугуваллиумом, перед тем как Артур поднял заповедный меч; мои недоверчивые слушатели были тогда малыми детьми. Они знали меня только как строителя и врача и как тихого советника короля, к чьему мнению он прислушивался.

Ропот поднялся вокруг меня, словно ветер в древесных кронах:

– Никто не видел сигнальных огней, о чем же он толкует? Неужто Верховному королю собираться в поход по одному его неподтвержденному слову? Ишь какие страсти наговорил. Разве мало Артур сделал, и мы с ним? Мир прочен, это ясно всякому. Бадон? Где это – Бадон? А-а, саксы теперь оттуда нипочем не нападут... М-да, если они двинутся туда, встретить их будет некому, в этом он прав.. Да нет, вздор, просто старик опять ума лишился. Помните, тогда, в лесу, на кого он был похож? Совсем помешался, одно слово... Вот и теперь опять, видно, прежняя болезнь к нему вернулась.

Артур не сводил с меня глаз. А шепотки у него за спиной не стихали. Кто-то предложил послать за лекарем. Люди приходили, уходили. Но король ни на кого не обращал внимания. Мы с ним были словно одни. Вот он протянул руку и сжал мне запястье. Сквозь головную боль я ощутил его молодую силу, он бережно усадил меня в кресло. А ведь я и не заметил, как встал. Затем он вытянул другую руку, и кто-то вложил в нее кубок с вином. Он поднес вино к моим губам.

Но я отвернул голову.

– Нет. Оставь меня. Теперь ступай. Верь мне.

– Клянусь всеми богами на свете, – хрипло произнес он, – я тебе верю. – Он резко обернулся: – Ты, ты и ты, отдайте приказы. Мы выезжаем немедленно. Распорядитесь. – А потом снова обратился ко мне, но проговорил так, чтобы слышали все: – Ты сказал – победа?

– Победа. Неужели ты сомневаешься?

На миг, сквозь головную боль, я увидел его лицо – лицо мальчика, по слову моему протянувшего руку в белое пламя и поднявшего волшебный меч.

– Я ни в чем не сомневаюсь, – произнес Артур.

И, со смехом наклонясь, поцеловал меня в щеку и в сопровождении своих рыцарей быстро вышел вон.

Боль как рукой сияло. Я опять мог дышать и смотреть. Встав с кресла, я пошел следом за ним на воздух. Те, кто еще оставались в зале, сторонились, пропуская меня. Ни один не осмелился окликнуть, задать вопрос. Я взошел на стену и посмотрел вдаль. Дозорный при виде меня удалился, пятясь задом и вытаращив глаза. Слухи уже разошлись по всей крепости. Я поплотнее закутался в плащ и огляделся.