Клайв Льюис - Плавание «Утреннего Путника»

— Ну, — сказала себе Люси, — я о ней лучше думала. В прошлой четверти я все для нее делала и поддерживала ее тогда, когда мало кто из девочек стал бы это делать. И она это тоже знает, но все равно говорит так, да еще кому? Анне Фэзерстоун! Интересно, все ли мои друзья такие же? Тут еще много других картинок. Нет. Не буду я их больше разглядывать. Не буду, не буду, — и с большим усилием Люси перевернула страницу, но прежде все-таки уронила на нее большую сердитую слезу.

На следующей странице она наткнулась на заклинание «для освежения духа». Здесь картинок было меньше, зато они были очень красивые. Люси обнаружила, что все это больше смахивало на рассказ, чем на заклинание. Он продолжался на протяжении трех страниц, и, прежде чем Люси дочитала первую из них до конца, она забыла, что просто читает. Она жила в этом рассказе, как будто все происходило на самом деле, и все картинки были тоже настоящими. Когда она добралась до третьей страницы и дочитала ее до конца, она сказала:

— Это самая лучшая история, которую мне доводилось когда-либо читать. О, как бы я хотела все читать и читать ее десятилетиями. Ну, по крайней мере, я сейчас прочитаю ее снова.

Но тут начало действовать волшебство Книги. Повернуть назад было невозможно. Правые страницы, те, что впереди, можно было пролистать, левые же — нет.

— О, какая жалость! — воскликнула Люси. — Я так хотела снова ее прочесть. Ну, по крайней мере, я должна ее вспомнить. Подождите-ка… это был рассказ о… о… ну вот, я опять все забыла. И даже последняя страница исчезает. Действительно, это очень странная книга. Но как же я могла все позабыть? Там шла речь о кубке, о мече, дереве и зеленом холме, это я еще помню. Но я не могу вспомнить все остальное, и что же мне теперь делать? — И она никогда не смогла вспомнить.

И с того самого дня, говоря «хороший рассказ» Люси всегда подразумевает тот, который напоминает ей забытую историю из книги Чародея.

Она перевернула лист и обнаружила, к своему удивлению, страницу, где вовсе не было картинок, но первые слова гласили: «Заклинание для того, чтобы сделать спрятанные вещи видимыми». Она вначале прочитала его про себя, чтобы не запинаться во всяких трудных словах, а затем произнесла вслух. И она сразу поняла, что оно подействовало, потому что, пока она говорила, заглавные буквы страницы обрели цвет, а на полях стали появляться картинки. Это было похоже на то, как постепенно появляются буквы, когда вы подносите к огню что-нибудь, написанное невидимыми чернилами; только здесь все стало не тусклым, как от лимонного сока, это самые простые невидимые чернила, а золотым, синим и пурпурным. Это были странные картинки; на них было изображено много фигур, вид которых не очень-то понравился Люси. И тут она подумала:

— Подозреваю, что я сделала видимым вообще все, а не только Топотунов. В таком месте, как это, могло болтаться много всяких невидимых существ. Я не уверена, что хочу встретиться со всеми.

Тут она услышала позади мягкие, тяжелые шаги, приближающиеся по коридору, и, конечно же, вспомнила все, что ей рассказывали о том, как Чародей ходит босиком и шуму от него не больше, чем от кошки. Всегда неприятно, если что-то подкрадывается к тебе за спиной. Люси повернулась к двери.

И тут лицо ее засветилось, и на мгновение, но, конечно, сама она этого не знала, она стала почти такой же прекрасной, как та, другая Люси на картинке. Вскрикнув от радости, она кинулась вперед с распростертыми объятиями. Ибо на пороге стоял сам Аслан, Лев, Светлейший изо всех Светлейших Королей. И он был настоящим, плотным и теплым, и позволил ей поцеловать себя и зарыться лицом в сверкающую гриву. А по низким, утробным звукам, доносившимся до нее, Люси даже осмелилась предположить, что он мурлычет.

— О, Аслан, — воскликнула она, — как хорошо, что ты пришел!

— Я был здесь все время, — ответил он, — просто ты только что сделала меня видимым.

— Аслан! — вскричала Люси чуть ли не с упреком в голосе. — Не смейся надо мной! Как будто я могла заставить тебя стать видимым!

— И все-таки заставила, — ответил Аслан. — Как ты думаешь, неужели я не подчиняюсь своим же собственным правилам?

После короткого молчания он снова заговорил.

— Дитя мое, — сказал он, — мне кажется, что ты подслушивала.

— Подслушивала?

— Ты слушала разговор о тебе двух твоих школьных подруг.

— Ах, это? Я совершенно не думала, что подслушивала, Аслан. Разве это не волшебство?

— Подглядывать за людьми с помощью волшебства — это в точности то же самое, что и подглядывать за ними любым другим способом. И ты неверно осудила свою подругу. Она слабая, но любит тебя. Она побоялась старшей девочки и сказала не то, что думала.