Клайв Льюис - Плавание «Утреннего Путника»

— При нас шпаги, Сир, — напомнил Рипичип.

— Да, Рип, я знаю, — ответил Каспиан. — Но если будет нужно завоевывать снова все три острова, я бы предпочел вернуться сюда с гораздо большей армией.

К этому моменту они уже довольно близко подошли к незнакомцам, один из которых, высокий темноволосый человек, крикнул:

— Доброго утра вам.

— И вам тоже доброго утра, — ответил Каспиан. — Есть ли еще губернатор на Одиноких Островах?

— Конечно есть, — сказал человек. — Губернатор Гумпас. Его Превосходительство в Нерроухэвене. Однако останьтесь, выпейте с нами.

Каспиан поблагодарил его, хотя ни ему, ни другим не понравился вид новых знакомых. Все сели. Но едва они успели поднести кубки к губам, как темноволосый кивнул своим товарищам, и, в мгновение ока, все пятеро путешественников оказались охвачены сильными руками. После минутной борьбы, в которой преимущество было на стороне противника, друзей разоружили и связали им руки за спиной — всем, кроме Рипичипа, который извивался и яростно кусался.

— Осторожнее с этим зверем, Тэкс, — сказал Предводитель. — Не покалечь его. Не удивлюсь, если он принесет большую прибыль, чем все они.

— Трус! Негодяй! — пищал Рипичип. — Верните мне мою шпагу и освободите лапы, если не боитесь.

— Ого! — присвистнул работорговец (ибо им этот тип и являлся). — Он умеет говорить! Вот уж никогда бы не подумал. Провалиться мне на этом месте, если теперь я его отдам меньше, чем за пару сотен крэссентов.

Калормэнский крэссент — основная монета, имеющая хождение в этих местах, стоит примерно треть фута.

— Так вот вы кто такой! — воскликнул Каспиан. — Похититель и работорговец. Вы, я полагаю, этим гордитесь?

— Ну ладно, ладно, — отмахнулся работорговец. — Не читайте мне нотации. Чем спокойнее вы к этому отнесетесь, тем приятнее для всех, ясно вам? Я это не ради удовольствия делаю. Надо же мне, как и другим, зарабатывать на жизнь?

— Куда вы нас отвезете? — с трудом выговорила Люси.

— Туда, в Нерроухэвен, — ответил работорговец. — Там завтра базарный день.

— А там есть британский консул? — спросил Юстас.

— Кто-кто?

Но задолго до того, как Юстасу надоело объяснять ему это, работорговец сказал просто: «Ладно, хватит с меня этого вздора. Мышь — хорошая добыча, но этот, кого угодно до смерти заговорит. Пошли, ребята».

Затем четырех пленников связали вместе, без особой жестокости, но надежно, и заставили спускаться на берег. Рипичипа несли. Он перестал кусаться под угрозой, что ему завяжут пасть, но зато говорил уж все, что думал, и Люси только удивлялась, как можно вынести то, что Мышь говорила работорговцу. Но работорговец совершенно не возражал, а только приговаривал: «Давай, давай», — когда Рипичип останавливался перевести дух, и время от времени добавлял: «Это просто настоящий спектакль», или «Чтоб мне провалиться! Я почти готов поверить, что он понимает, что говорит!» или «Это кто-нибудь из вас так его выдрессировал?»

Рипичипа это привело в такую ярость, что в конце концов он попытался разом высказать все, что думает, но чуть не задохнулся и замолчал.

Спустившись на берег, откуда был виден Доорн, они оказались рядом с маленькой деревушкой. На песке они заметили баркас, а чуть подальше, в море — грязный потрепанный корабль.

— Ну, мелюзга, — сказал работорговец, — теперь давайте без глупостей, и тогда вам не придется плакать. Лезьте все в лодку.

В эту минуту бородатый мужчина благообразной наружности вышел из одного из домов, похоже, что это был трактир, и спросил:

— Ну что, Паг, ты опять со своим товаром?

Работорговец, которого, видимо, звали Паг, поклонился очень низко и льстиво произнес:

— Да, Ваша Светлость, пожалуйста, выбирайте.

— Сколько ты хочешь за этого мальчугана? — указал тот на Каспиана.

— Ах, — воскликнул Паг, — я знал, что Ваша Светлость выберет, что получше. Я ведь не обманываю Вашу Светлость, не предлагаю Вам ничего второсортного. Этот мальчик… ну, я сам к нему привязался. Просто как-то полюбил его. Я настолько мягкосердечен, что не следовало мне вообще браться за это ремесло. Тем не менее, для такого покупателя, как Ваша Светлость…

— Назови мне свою цену, ты, падаль, — грозно оборвал его Лорд. — Не думаешь ли ты, что я хочу слушать весь твой вздор об этой грязной торговле?

— Три сотни крэссентов, Ваша Светлость, из уважения к Вашей Светлости, но никому другому…

— Я даю тебе сто пятьдесят.

— О, пожалуйста, делайте с нами все, что хотите, только не разлучайте нас, — взмолилась Люси. — Вы не знаете… — Но тут она замолчала, увидев, что Каспиан даже сейчас не хочет быть узнанным.