Кристофер Сташеф - Пока чародея не было дома. Чародей-еретик

— Вообще-то да, если честно, — признался Род и сдвинул брови. — И между прочим, некоторые из моих более приземленных знакомых из старых добрых времен на брак смотрели скорее как на удобство, нежели как на подарок судьбы. И все же мне не кажется, милая, что отношение к браку целиком и полностью зависит от Церкви. Оно зависит от семьи, передается ребенку от родителей. Нечто вроде наследства, можно так сказать.

— Самое драгоценное наследство, — согласилась Гвен. — Но разве не случалось тебе наблюдать, что те, кто так думает, — приверженцы веры.

— Какой веры? Знаешь, когда я был маленьким, вероучений было великое множество, и подавляющее большинство из них определенно не были религиозными. Нет-нет, мне никогда не приходила в голову мысль провести их статистический анализ. Религия — это не тот вопрос, который было принято обсуждать в приличном обществе у меня на родине. На самом деле я знавал нескольких людей, которые жили весьма по-христиански, но при этом никогда не посещали церковь. Человек способен читать Библию без помощи священника, милая.

— Да, но многие ли люди ее читают? Кроме того, господин мой, ты забываешь о том, что огромное множество жителей Грамерая неграмотно.

— Верно, и потому им приходится верить священнику на слово, когда тот говорит, что так написано в Библии. Вот почему я так упорно настаиваю на просвещении, милая.

— Я тоже ратую за просвещение, господин мой, ибо понимаю, что все, о чем наши дети узнают за пределами нашего дома, сильно влияет на них. Но что же это будет за учеба, если не будет Церкви, где они смогут учиться?

— От своих сверстников, товарищей по играм, они узнают больше, чем от священника, милая. Ты сама это отлично понимаешь.

— Да, и как раз поэтому мне и хотелось бы, чтобы их товарищи по играм также обучались тому, чему бы нам хотелось. Но как же мы сможем быть в этом уверены, если не станет Церкви?

— Понимаю… — протянул Род. — Если Церковь станет Церковью Грамерая, кто знает, какие перемены нам суждены? Как знать — вдруг священникам позволят жениться? — Он кивнул. — А если священники начнут жениться, долго ли придется ждать того времени, когда они и разводы одобрят?

— Господин мой! Я и не…

— О нет, милая моя, я не это хотел сказать! И все же ты должна признать: если священник станет настолько беспринципен, что будет способен забыть об обете безбрачия, разве не логично, что он может выступить за разрешение разводов?

— Да… Тут есть доля истины. Но не все же священники помышляют о подобных уловках!

— Нет, — медленно проговорил Род. — Большинство из них — самые обычные люди, как все прочие. Они стараются быть лучше, но все равно остаются людьми — и хорошо, если им это удается. Но бывают и такие, которые и в этом заходят слишком далеко.

Гвен явно была озадачена.

— Как же, интересно, священник может слишком далеко зайти, стараясь оставаться праведным?

— Уделяя этому чересчур много стараний. Ты же знаешь, это никому из нас не дается само собой. Попадаются священники, которые доходят до крайностей и становятся фанатиками. Они решительно верят в то, что и близко не подойдут к любому, что представляется им хотя бы отдаленно греховным, и кроме того, они с той же решительностью готовы не допустить, чтобы и остальные не приближались к греху, дабы, так сказать, о нас не запачкаться. Поэтому они решают, что все приятное греховно — песни, танцы, театр, секс…

— И любовь, — пробормотала Гвен.

— Ну, так далеко они не заходят. По крайней мере не решаются сказать об этом вслух. Но уж точно, они готовы позаботиться о том, чтобы ребенок почувствовал себя безмерно виноватым, любя кого-то сильнее, чем Бога, и — страшным грешником от всякой мало-мальски похотливой мысли. Не говоря уже о том, что такие священники заставляют детей думать, что они должны посвящать любую свободную минуту молитве — не смейся, милая, я таких встречал. «Милорд, — говорят они, — вы читали „Жития святых“?»

— И правильно, господин мой. Святые были добрыми и набожными людьми.

— Они были коллекцией психопатов! Неужто ты мечтаешь о том, чтобы твой собственный сын отказался от всего, что связывает его с тобой, и решительно заявил, что между вами более нет ничего общего? Или тебе сильно хочется, чтобы у твоей дочери колени покрылись язвами из-за того, что она постоянно стоит на шершавом каменном полу и истово молится?

Гвен содрогнулась:

— Господин мой! Что за святотатственные речи!

— Святотатственные — вот уж право! Да это прямые цитаты из жизнеописаний святых! А ты не обращала внимания на то, что очень немногие из них имели детей?