Алан Аюпов - Саньяси

— Извини, дружище. — Изрёк я в пустоту салона. — Но такую машину настоящий работяга не купит ни за что в жизни, даже если у него будут на это деньжата. Это машина куркулей. Зажравшихся буржуев, как сказал бы мой батя.

Я на бешеной скорости нёсся к заветным горам. По относительно неплохому бетонному покрытию. Вокруг никаких движений не наблюдалось. Никто за мной не гнался. Никого не было впереди. Селений, как ни странно, то же не было. Моя командировка в потусторонний мир снова откладывалась на неопределённое время. А горы неумолимо приближались. Они уже заслонили собой весь небосклон.

Я включил радио. Дикторы на все голоса продолжали оповещать народ о событиях, развернувшихся неподалёку от безымянного села. Теперь этот населённый пункт станет мировой известностью, благодаря моему случайному вмешательству в чужие игры. На поверхность вылезали такие подробности!.. Стало противно. Я включил автоматический поиск. Зазвучала музыка. Обычная, нормальная музыка. Не дикий бессмысленный реп или техно, а спокойная песня о контрабандистах.

"Вот так бы и мне

В налетающей тьме

Усы раздувать,

Развалясь на корме,

Да видеть звезду

Над бугшпритом склонённым,

Да голос ломать

Черноморским жаргоном,

Да слушать сквозь ветер,

Холодный и горький,

Мотора дозорного

Скороговорки!

Иль правильней, может,

Сжимая наган,

За вором следить,

Уходящим в туман…

Да ветер почуять,

Скользящий по жилам,

Вослед парусам,

Что летят по светилам…

И вдруг неожиданно

Встретить во тьме

Усатого грека

На чёрной корме…

Так бей же по жилам,

Кидайся в края,

Бездомная молодость,

Ярость моя!

Чтоб звёздами сыпалась

Кровь человечья,

Чтоб выстрелом рваться

Вселенной навстречу,

Чтоб волн запевал

Оголтелый народ,

Чтоб злобная песня

Коверкала рот,-

И петь, задыхаясь,

На страшном просторе:

Ай, Чёрное море,

Хорошее море..!"

Я улыбнулся. Хорошая музыка всегда приводила меня в уравновешенное состояние духа. Сейчас это было как никогда кстати.

машина взлетела на холм, и сразу стал виден дальнейший путь. Дорога петляя на вершине, выравнивалась к подошве, спускалась прямой стрелой к мосту через небольшую горную речку, устремляясь к желанной свободе. И вот там, у самого въезда на мост меня ждали. Подробности вырисовывались с приближением к оным. Сначала я увидел два грузовика, перегораживающих шоссе. Позже тёмные фигурки людей, стоявших вдоль дороги. Они ждали своего часа, и он, этот час, неумолимо приближался.

— А хрен вам, господа хорошие! — Проорал я и вдавил педаль газа в пол.

Покрышки взвизгнули, сизый шлейф жиденького дыма потянулся за Ягуаром, подобно чёрному драконьему хвосту. Я чувствовал, как машина начинает терять управление. Скорость превышала все её возможные технические параметры. Ветер свистел за окном в буквальном смысле. Оцепление вдоль дороги бросилось в рассыпную.

— Удивительно красиво иду! Три секунды жить осталось! Кто сказал, что это мало!.. — Немузыкально декламировал я привязавшиеся строки, целясь в центр, прямо между двумя грузовиками.

А из динамиков лился немного встревоженный голос:

"Металл порвался, как картон, И сердцу стало тесно. И распахнулись двери в небеса"!..

Как кстати была эта песня и я, в этот последний миг своего земного существования, вдруг понял, что умирать совсем не страшно!.. Честное слово, ну ни капелюшечки не страшно!.. Не хочется, но не страшно!.. Это очень буднично и легко, особенно, когда за этим не просто наблюдают, а принимают непосредственное участие десятки, быть может даже тысячи людей. Для одних моя смерть героизм, для других месть, для третьих… А чёрт с ними, с третьими. Ведь, что наша жизнь? Игра! Лотерея! Кому повезёт… И мне везло, долго, непривычно долго. И в неопределимый момент соприкосновения бампера с грузовиками я захохотал, как сумасшедший! Как самый последний идиот! Как обычный свихнувшийся псих! Потому, что всё здесь, в этом вывернутом мире, было сплошной бутафорией!!!

— Смотри, Серёга, вот это мой дом.

Парень на кровати приподнялся на локтях и взглянул на обращённый к нему монитор.

— Слышь, Эрмитаж, случаем, не твоя ли зимняя резиденция? — Спросил он, умащиваясь обратно.

— Шутишь или подначиваешь?

— Серьёзно интересуюсь. У меня вообще складывается впечатление, что тебе пора в жёлтый дом для поправки здоровья.

— И это говоришь ты, человек, которому я безраздельно доверяю. — Обиделся я.