Люба Штаний - Отпуск на 14 дней

- Да он на тебя "та-ак" смотрел и когда ты с короткой стрижкой была. - Рассмеялась Томка. - Но тебе

и вправду идёт. Так почему бы не порадовать мужика?

- Эх, жаль Инара нет. - Посетовала я, расчёсывая мокрые после ванны волосы. - Уж он бы заплёл.

Ты ведь гирля не видела? Красиво.

- Леночка, мы твоего любимого порадовать хотим, а не довести до инфаркта. - Хмыкнула Тома. - Он

и так едва держится, а если гирль чужого рода выплетешь, рискуешь шевелюрой. Его. Он же поседеет

от ревности.

- Защиты рода. - Поправила я. - Это можно.

Томка только улыбнулась себе под нос и промолчала. Откровенно говоря, я про гирль так, просто по

теме, вспомнила. Всё равно, не стала бы волчонка просить, даже будь он тут. Трепать нервы ни ему,

ни наважденью не было никакого желания.

Сушить волосы, как следует, времени не было, а оставлять распущенными было нельзя из-за

перспективы обрести в этом случае колтун, вместо причёски. Пришлось собрать в низкий пучок, благо

шпильки удалось выпросить у горничной. Я уже полезла за тушью в сумочку, когда поймала своё

отражение в большом зеркале над тумбочкой и медленно выпрямилась. Кажется, тушь будет лишней.

До сих пор не слишком обращала внимание на эту деталь. Приезжали мы на постоялые дворы

поздно вечером, уже затемно. Утром собирались быстро и так рано, что в комнатах ещё царил

сумрак. Свет мы с Томкой не зажигали. Подразумевалось использование магических огоньков, и

проще было одеться и причесаться в полумраке, чем звать кого-то или экспериментировать самим.

Тем более что подруге вообще было сказано - не выйдет даже после инициации.

А сейчас я смотрела в зеркало и удивлялась. Ресницы стали раза в два гуще и длиннее чем раньше.

Они у меня от природы чёрные и тушь я использовала исключительно для придания объёма, а тут

даже портить жалко. Кстати, с Томкой ведь та же картина, только я сочла это приятным бонусом на

фоне прочих изменений внешности. Плюнув на косметику, поскольку кожа и так была ровной, а на

щеках, в предвкушении встречи с единственным, горел самый настоящий румянец, глянула на

подругу, и мы вышли из комнаты .

Перед поворотом к лестнице на первый этаж, мы с Томкой синхронно остановились. Почему-то

предстать перед спутниками в человеческом виде было жутковато. Последние дни верхами и в пыли

как-то иначе заставили взглянуть на юбки, причёски и вообще всё, что подчёркивало женственность.

Глупо, но хотелось понравиться, удивить что ли. В моём случае это было вообще идиотизмом,

поскольку Нагива, похоже, вообще мало волновало то, что на мне одето. В его взгляде неизменно

плескалось восхищение, и утром, когда мы выходили к завтраку, и когда скакали верхами, и когда

запылённую и уставшую, он снимал меня с седла, и когда провожал жадным, ласкающим взглядом

перед сном.

Честно говоря, меня это даже пугало немного. Просто страшно было, что когда-нибудь он посмотрит

иначе. А ведь посмотрит же. Время безжалостно и, вдруг, наважденье устанет от меня и того яркого

всепоглощающего чувства, что связывало нас сейчас? Как ни гнала от себя эти мысли, они всё равно,

возвращались, делая каждое мгновение с ним пронзительнее и острее. Как ни крути, проклятье...

Любимое, желанное, но всё же проклятье.

Мы с Томкой переглянулись и поправили причёски, одёрнули платья. На мне было чёрно-синее. Я

больше люблю светлые ткани, но почему-то, когда шкаф выдал это произведение портновского

искусства, я просто влюбилась и не смогла расстаться с этой вещью. Корсаж плотно облегал, и почти

до середины бедра плотная ткань повторяла каждый изгиб тела. Юбка пол узкая в бёдрах и

расширяющаяся книзу. Длинные, до середины кисти, узкие рукава. Высокий жёсткий воротник-стойка

сзади доходящий почти до линии волос, впереди переходил в довольно глубокий V-образный вырез.

Но главное - всё же сама ткань. Мерцающая глубокой чернотой полночного неба, в синих искрах,

складывающихся в замысловатый узор на корсаже и вдоль кромки подола. От шеи по рукаву шла

ярко-синяя вязь, почти такого же цвета, как глаза единственного любимого. Не знаю, как это

получалось, потому что при ближайшем рассмотрении ни вышивки, ни камней, ни бисера видно не

было. Да и синевой ткань вспыхивала только в моих руках. Когда платье примеряла Томка, оно

показалось просто чёрным, хотя и очень удачно скроенным. Правда, подруга была почти на голову

выше меня, и ей оно было откровенно коротко, а в груди тесно.