Люба Штаний: В любой гадости ищи свои радости

– Тебе?! Иди прочь, оборванец! – гневно прикрикнул обсапоженный хозяин, и я возблагодарила

Бога. – Я не подаю, а продаю своих скакунов!

Мистер-вонючка ещё ниже склонил голову, втянув её в плечи, и неловко шагнул вперёд. Нога,

обмотанная мерзкими тряпками, подвернулось, и этот анти-парфюмер рухнул на распорядителя,

инстинктивно облапав его.

У-у-у-у-у! Надо было видеть лицо мужика!!! Как только его наизнанку не вывернуло?! Впрочем,

парочка пацанов помладше, из тех, что были у него на подхвате, ломанулись в кусты с

позеленевшими лицами.

Сам же распорядитель сосредоточенно и на удивление быстро менял цветовую палитру лица.

Зелёный – алый – серый – голубоватый – белый – зелёный, и дальше по кругу. Ничего себе

способности!!! Не знала, что люди так могут. Или это свойство исключительно местного населения?

А ‘хамелеон’, кривясь от брезгливости и выпучив зенки от недостатка кислорода, наконец, пришёл в

себя настолько, чтобы оттолкнуть ‘вонючку’. Тот пошатнулся, но на этот раз не упал, удержавшись на

ногах.

Некоторое время хозяин кипел от злости молча, попросту лишившись дара речи. Представив себе,

каково ему пришлось, если у меня даже на расстоянии в пятнадцать метров глаза щиплет от смрада,

я прониклась искренним сочувствием. Правда, ненадолго. Вспомнив, какую судьбу он прочит мне,

сочувствие моментально сменилось злорадным удовлетворением. Так ему и надо, живодёру

несчастному!

А работники верёвки и кола, оценив состояние и настрой своего работодателя, поудобнее

перехватили оглобли, вытащив их из-за спин. Что-то мне подсказывает, несладко придётся оборванцу.

Но тут. .

Луч заходящего солнца упал на его вытянутую вперёд невозможно грязную руку и рассыпался

сотней крохотных лучиков-радуг.

Не нужно быть ювелиром, чтобы понять ЧТО может обеспечить подобный эффект. А облапаный

бродягой хозяин ЭТО ещё и УВИДЕЛ, в отличии от меня. И не только увидел, но ещё и понял,

осознал, оценил и моментально стал похож на пекинеса-переростка, так выпучились его глаза. Как

только эти шарообразные зыркалки из орбит не выпали!

– Мне нужна лошадь, – несколько увереннее проблеял аромо-уродец, плавно отступая.

Окружающие, будто крысы за Гамельнским крысоловом, синхронно шагнули следом.

– Камень в обмен на коня, седло, упряжь, торбу овса, попону, мешок еды для меня и флягу

Наррольского, – уточнил бродяга, пряча драгоценность в складках рванья.

– Откуда?! – хрипло выдохнул хозяин, едва не хватаясь за сердце. – Откуда у ТЕБЯ...

– Не твоё дело! – неожиданно резко откликнулся тот. – По рукам?

Как не далеко я стояла, но алчность, затопившую лицо распорядителя ярмарки, рассмотрела во

всей красе. Алчность, напоминающую какое-то омерзительно-болезненное вожделение, жажду

обладания...

Тфу-ты! Противно-то как!

– НУ!!! – повелительно прикрикнул вонючка и алчность на мгновение сменилась злобой. – По рукам?

Несмотря на внешнюю убогость бродяги и униженность его позы, в голосе промелькнуло что-то

жёсткое, если не жестокое. Вопреки логике стало ясно, что дать по башке оглоблей, и попросту

отобрать у него желаемое не выйдет. Видимо, такое ощущение возникло не только у меня, поскольку

хозяин неохотно кивнул.

Но память у мужика в сапогах была хорошая, да и склерозом он явно не страдал. Не думаю, что он

забудет и простит вонючке свой конфуз и его ароматные объятья. Да и тон подобный ему очень не

понравился... Обдурит ведь чмошника... Либо попону дырявую подсунет, либо еду испорченную, либо

вместо вытребованного наррольского ослиную мочу во фляжку зальёт.

Однако подходить ближе, что бы узнать, в чём именно будет подвох, не тянуло. И вовсе не из

опасения привлечь внимание конюших. Всё их внимание на данный момент безраздельно

принадлежало уродцу в рванине.

Хозяин сухо кивнул бродяге и повернулся к паре парней постарше. Отдавая распоряжения, он

старался не смотреть на их глаза, выпученные от усилий не подавать виду, что теперь и от

распорядителя шёл крепкий ‘аромат’ новоприбывшего.

Мелькнула мысль, что вот как раз сейчас можно попробовать бежать. Просто перепрыгнуть низкие

воротца и дёрнуть, куда глаза глядят, расталкивая потерявших бдительных конюхов.

Но, оказывается, чтобы пронестись копытами по живым, ничего не ожидающим людям, ломая их

кости, калеча, и возможно, убивая, нужно нечто большее, чем желание спастись. Так что плотная