Андрей Кайко: За серой полосой (дилогия)

Он перелез через спинки и уселся на место водителя, оглянулся. Подголовник уже обхватили девичьи руки, а из правого кулачка свисали желудёвые бусы. Прогретый двигатель схватил с пол-оборота. Твари, до этого медитировавшие над Пашкиным телом, кинулись к ожившей машине.

Одна из них вскочила на капот, заставив жалобно скрипнуть просевшие под её тяжестью рессоры. Передние лапы упёрлись в лобовое стекло, обильно засыпав его землёй вперемешку с кусочками прелых листьев. Короткомордая голова прижалась вплотную к стеклу, затуманивая его жарким дыханием, а горящие зелёным светом глаза твари впились в Вовкино лицо, завораживая, гипнотизируя, подчиняя своей недоброй воле. Слюна часто капала с брылей, смешиваясь с сором, превращая его в грязные подтёки.

Вовкины пальцы заторможено потянули подрулевой рычажок, включая омыватель. Струи воды брызнули на стекло, зацепив грудину зверя. Тварь дёрнулась, отвела взгляд, и наваждение пропало. Вовка одновременно воткнул передачу, вдавил газ и машинально, как-бы продолжая начатую программу, включил стеклоочиститель. Взметнувшиеся дворники ударили по лапам твари, не ожидающей такого подвоха, сбрасывая их с мокрого стекла в сторону. Джип тряхнуло на кочке и зверь, не удержавшись на капоте, свалился прямо под заднее колесо. Машина ещё раз подпрыгнула, сминая в лепёшку рёбра злобной твари.

И опять погоня, или правильнее будет сказать – побег?! Вовка вёл машину, балансируя на кончике ножа, разрываясь между желанием "поддать овса лошадке", чтоб уйти от преследователей, и осторожностью, понимая, что первое же "встретившееся" дерево окажется последним в его жизни. Догонят и разорвут. Без вариантов. Стиснув зубы и стараясь не обращать внимания на вой, он слился с баранкой, стараясь выбирать оптимальный маршрут.

На счастье беглецов, лес в очередной раз изменился: деревья стали крупнее, их кроны гуще, а подлесок окончательно сошел на нет. Солнечный свет терялся где-то далеко вверху, заплутав в зелени листвы. Пейзаж казался куском степи, раскинувшимся в огромном зале с колоннами. Мчась между этих замшелых колонн, Володя краем глаза заметил тёмную полосу в траве, тянущуюся параллельно его пути. Улучив секунду, он присмотрелся и почувствовал, как сердце забилось чаще. Это была не одна полоса, а две колеи, ещё не успевшие затянуться травою. Дорога! Значит, тут бывают люди! Вновь огонёк надежды затеплился где-то глубоко в груди. Вовка взял левее, постепенно приближаясь к колее.

Собственно, это оказалась не дорога, а просто след от тяжелой машины, повредившей своими колёсами дёрн. Но след шел почти ровно и иногда на нём попадались последствия от встречи неведомой машины с не слишком толстыми деревьями: вывернутые корни, отброшенные мощным ударом стволы, снесённый кустарник. Видно было, что тот водитель шел напролом, торопясь покинуть жуткое место.

Володя осмелел и рискнул увеличить скорость до семидесяти, в надежде, что твари отстанут. Нет, заразы только удлинили прыжки да активнее заработали лапами: им тоже было легче бежать по открытому месту! Засмотревшись в зеркало, Вовка едва успел отвернуть от заднего борта застывшего ЗИЛа. Вот кто проложил колею! Только далеко не уехал. Не смог пробиться…

Надежда уступила место разочарованию, а потом как-то незаметно накатила вязкая апатия и унылое безразличие. Зачем бороться, куда-то рваться? Не лучше ли остановиться и открыть двери? Ведь всё равно не уйти.

"Что-о?!!" Володя встрепенулся, помотал головой. Это никак не могут быть его мысли! Они чужие, явно навеянные извне!

– Вот ведь твари! Сначала страх напускали, теперь безысходность проповедуют! – От звука собственного голоса Вовка чуть взбодрился. – Эй, подруга! Ты там как, не киснешь?!

– Он слабеет, скоро совсем иссякнет. – Бледная, что стенка, девушка качнула зажатым в кулаке кулоном. – И тогда нам не уйти.

– А далеко ещё прорываться?

– Текучая вода их остановит. – Прошептала она в ответ, бессильно роняя голову на грудь.

– Э, э! Красавица, не время спать! Прекращай, подними личико!

Но девушка не отзывалась. Посидев немного упёршись в спинку водительского сиденья, она на очередной кочке пошатнулась и мешком свалилась на подушку заднего дивана. На Вовку сразу навалилась вся мощь ментального удара. В глазах потемнело, начало двоиться, надсадный вой с каким-то скрежетом рвал барабанные перепонки. Хотелось упасть, забиться куда-нибудь подальше, заткнуть уши, свернуться в позу эмбриона, или как-нибудь ещё, без разницы, лишь бы кончилась эта сводящая с ума пытка.