Штаний Люба: В любой гадости ищи свои радости

— Но ты…

— А я как любила, так и буду любить. И это тоже здорово.

— Почему?

— Эх, ты! Дракон, а повторяешься, как попугайчик: почему-да почему. По кочану. Кто сказал, что любить можно и нужно только тех, кто рядом и отвечает взаимностью?!

— Какая-то ты… чересчур жизнерадостная, — подозрительно протянул Шариз, ставя на столик две кружки дымящегося чая.

Я же опустилась в кресло, обняла ладонями горячую чашку и кивнула дракону на диван. Что сказать? Как объяснить?

Плохо ли мне? Не то слово, только… Могло быть и хуже, а так… За окнами дышит город и для него ничего так и не случилось. Осень сыплет моросью, а фонари всё так же льют медовый свет на чёрный стылый асфальт. Я дома и даже, кажется, в незапланированном отпуске. Почему бы не порадоваться маленьким осколкам хорошего?

— А давай чай пить, — предложила. — Бери халву, сахар. В горке, вон яблочное и вишнёвое варенье есть. Вообще, будь как дома.

Мужчина послушно достал вазочки и ложку. Сел на диван, глядя на меня пристально и задумчиво. А я грела ладони о кружку, вдыхала аромат крепкого рубиново-чёрного напитка и старательно искала хорошее в плохом. И ведь находила!

Благодаря Эйлару узнала, что такое любовь и страсть. На примере богини увидела до чего может довести одиночество и гордыня. До кучи, теперь точно знаю: очевидное порой оказывается совсем не тем, чем кажется. Благодаря зомбику понимаю, как выглядят истинное благородство и сила духа. А ещё я теперь буду ценить каждый день своей обыкновенной, размеренной, уютной жизни. И заботу родителей, пусть иногда чрезмерную, тоже ценить буду. А кстати…

— Шариз? — Тихо позвала дракона, на диво увлечённо поедающего вишнёвое варенье.

— Ммм?

Ложечка звякнула о дно уже пустой вазочки и сладкоежка-переросток поднял на меня сверкающие зелёные глазищи.

— А если я для всех в больнице, из дома пока выходить нельзя?

— С чего бы это? — Отставляя пустую розетку и пригребая вторую.

— Хотелось бы к родным съездить, но как быть если кто-то из знакомых увидит на улице, когда я вроде как в больнице?

— Не увидит, не узнает и даже не вспомнит, — уверил дракон. Я ж не Дилания — опытный маг. Не переживай. — И шатен сунул в рот полупрозрачную яблочную дольку. Зажмурился, будто довольный большой кот. — Как вкусно! Сама делала?

— Конечно, — улыбнулась.

— И без магии?! — протянул недоверчиво. — Эм… Люб, а я тебе точно не нравлюсь?

— Похоже, через желудок лежит путь к сердцу не только у человеческих мужчин, но и у драконов, — расхохоталась в голос. — Тебе чаю подлить?

— Угу…

Забавно: мы просидели так почти до утра, а о чём говорили не помню. Обо всём понемножку и вместе с тем ни о чём. Когда я уже не могла скрыть зевоту, Шариз засобирался.

— Мне пора, малышка. Прости меня за всё. Не думал, что всё так… неоднозначно получится.

— Да ладно тебе. Поздняк метаться, — отмахнулась, чувствуя, как слипаются глаза.

— Мы ещё увидимся, хоть и не наяву. — Поцеловав в щёку, на прощанье обрадовал дракон. — Тогда и поговорим. Варенье у тебя замечательное, малышка. А пока… будь счастлива.

— Я постараюсь, — улыбнулась сонно. — Спасибо, и удачи тебе самому.

Но Шариз уже исчез в колком всполохе белого света…

Проснувшись, я первым делом улыбнулась солнышку, вольготно расположившемуся на моей подушке. Яркое золото, не по-осеннему яркого утреннего света утешающе ласкалось к щекам. Я дома… Скоро жизнь сотрёт из памяти дурное, и я буду смеяться, вспоминая невероятное приключения и собственные мучения в лошадиной шкуре.

Уже вторую неделю повторяла это, как мантру. Твердила одно и то же и улыбалась, улыбалась, улыбалась… Улыбалась, даже когда мышцы сводило от усилий, когда дыхание перехватывало от бьющейся внутри золотой тоски, когда почти невыносимо хотелось выть в голос…

Откинув одеяло, я включила музыку и направилась в душ. И там тоже улыбалась. И пританцовывала, чувствуя, как горячая вода смывает солёные сны с ресниц и кожи. Медленно, но неотвратимо отношение к собственным чувствам менялось.

Как там Шариз говорил? ‘Благословение божественного огня’? Глупости. ‘Проклятие божественного огня’ было бы куда правильнее. Ничего не могу с собой поделать. С каждым новым утром всё явственнее осознаю, насколько в моей истовой любви много магии и мало меня. С каждым днём понимаю: никаких причин так любить Эйлара нет и не было, и… всё равно — люблю. Если днём ещё как-то держу себя в руках, то ночью мозги отключаются, и все усилия идут прахом.