Анатолий Оркас - Чего ты хочешь? [Трилогия][СИ]

- Марк, не сочтите за обиду, - лекарь поднял вилку с куском мяса. - Но вы есть ошибаться. Сильно ошибаться. Вы никудышний учитель, я это вижу. Я сам был школяром, и студиозусом, и имею учеников. И знаю, как надо учить. Вы все делать не так. Поэтому Гордей, конечно, научился чему-то, но вовсе не тому, чему его учили вы.

Марк только уныло кивнул.

- Поэтому требовать чего-либо с вашего кузнеца это как бы сказать... Не очень правильно.

- А я с него уже ничего не требую. Он выложил мне двадцать рулонов откупных, сам, без моих напоминаний. И сказал, что бы я к нему больше не приставал. Хорошо, хоть стекольщики пока делают мне бутылки и бокалы. Но я чувствую, что наступит момент, когда они меня тоже пошлют.

- А чего вы так расстраиваетесь? Тот же Гордей будет и дальше делать вам ваши знаменитые яйцерезки, а стекольщики будут продавать бокалы. Они же не совсем дураки?

- Да яйцерезками я уже не занимаюсь, мелко это, и муторно. Вы, конечно, правы...

- Я прав. Я много прожил, Марк, я видел этот мир и с разных сторон. Вы несете правильные вещи, и одна ваша гипсовая повязка могла бы принести вам мировую славу. Вам будут благодарны все воины всех держав, и не только воины. Я обучил способу ее изготовления и наложения всех аптекарей и подмастерьев нашего города, а они научат всех остальных. Вы представляете, сколько в этом мире переломов?

- Представляю, - кивнул Марк, впервые оторвав взгляд от столешницы.

- Так чего вы так расстраиваетесь?

- Сам не знаю.

- А я вам скажу. Вы принесли из своего мира не только ценнейшие знания. Вы принесли из своего мира своих демонов. Нет, нет, не спорьте, я знаю, что говорю. Я имею в виду не поповские сказки, а ваше отношение. Для вас очень важно, чтобы на столе был хрустальный бокал, а в тушеную капусту обязательно положили укроп. Вы считаете это верхом искусства. Вы считаете, что светильник обязательно должен быть ярким и безопасным, а бронзовая ручка - украшена затейливым узором. Вы правы, но не совсем. В этом мире гораздо важнее вот эта ваша гипсовая повязка, а вы рассказали мне про нее случайно, после той беды с вашим слугой. Если бы не она - вы бы и не вспомнили про нее.

- И что? Мне бросить теперь ресторан, и варить пиво? Или пойти к вам в ученики?

- Ну, что вы! Тут вам решать, конечно, я не есть советовать. Но не переживайте вы так! Вы - щедрый человек, я же вижу. Так и давайте этому миру от щедрот ваших и дальше. Не утаивайте ни ваших великих познаний, ни ваших ошибок или незнания. Этот мир сам возьмет то, что ему подойдет. Учтите, что в этом мире все не так, как вы привыкли там, у себя дома. Поэтому и ценности здесь другие. И сами ищите что-нибудь новое, ведь в здесь у нас есть такое... Чего вы не знали и не узнаете. И еще, Марк... Вы не справитесь один. Посмотрите, вокруг вас столько людей, и, возможно, есть такие же, как вы. Приглашайте их сюда. Пусть они делают не то, что вы им приказываете, а свое. Хоть это будет не тот ресторан, который вы задумывали, но это будет что-то уникальное, и - ооооо! - я просто хочу увидеть, как это будет, когда вы все закончите! Это будет совершенно великолепно! По-настоящему удивительно. Хоть не так, как у вас. И все-таки, я вам скажу, я хотел бы побывать в том мире, где, как вы говорите, умеют делать даже новые зубы. Марк, расскажите мне еще что-нибудь?

На следующий день мимо гнали караван рабов. Собственно, это были не совсем рабы - в открытой форме рабовладение в этой части материка отсутствовало. Но были многочисленные рудники, на которые сгонялись преступники.

Вот только преступления эти были иногда на редкость туманны. Первый раз Марк столкнулся с караваном рабов еще зимой. Он был невелик, и изможденные люди, проходящие по дороге мимо города вызывали у него просто животный ужас. Ресторан тоже находился на краю города, поэтому Марк и увидел страшную процессию.

Сразу встала в памяти картина "Бурлаки на Волге". Только корабля с грузом не хватало в этой процессии - а так все присутствовало: и ворохи грязной и рваной одежды, и та же унылая мука на лицах арестантов.

В тот раз Марк просто простоял, глядя на несчастных, вместе со всеми. Он был просто ошарашен. За три года в этом мире он первый раз видел кандальников, кроме принцев. Но те все-таки были принцами. Они знали, зачем они трудятся, и знали, что труд их не вечен. Мучения были точно рассчитаны, как и объем работы, как и рацион. И охрана рудника охраняла не столько высокородных рабов от побега (ибо бежать не имело смысла), сколько их самих. Даже в случае набега целого войска охранять вход в рудник можно силами очень небольшого отряда. А пробитые штольни позволяли выйти в других местах даже в случае обвала основного входа.