Кристофер Сташеф - Напарник чародея

— Негодяй! — возмущенно воскликнул Джефри. — Неужели и на небе нет справедливости? Разве с ним не поступят, как он заслужил?

— Конечно, поступят, — Гвен положила руку ему на плечо. — Он может освободиться, но сначала должен осознать всю глубину своего падения и глубоко, от всего сердца, раскаяться. Ему долго предстоит пробыть в чистилище, сын, если он вообще до него доберется. Может, он раскаялся неискренне, когда уменьшился до размеров микроба.

Джефри не был убежден в словах матери, но промолчал.

— Конечно, я хочу справедливости, — сказала Сола, — но рада и тому, что кончились его злые деяния. Благодаря вам, добрые люди, больше никто не будет страдать от жестокости графа Фокскорта. Вы отомстили за смерть моего отца и брата, вы отомстили за страдания моей матери. Вы сделали их судьбу достойной, потому что они способствовали падению злодея!

Род посмотрел на домочадцев.

— Вы должны меня простить, если я испытываю чувство удовлетворения.

— Ты имеешь на это право, благородный человек, — Сола подошла, вытянув руки, словно хотела обнять всех сразу. — Искренне благодарю вас всех: вы избавили меня от страданий, — она повернулась к Магнусу. — Но больше всего я благодарна тебе, добрый юноша, потому что знаю, что ты больше всех хотел помочь мне. Ты открыл передо мной дорогу, и теперь я могу оставить земной мир и завершить свой путь на небо.

— Я... ты оказываешь мне честь...

— А ты мне! И если я заслужу Благословенный Мед, ты всегда будешь моим другом!

Тут она повернулась, подняла руку.

— Прощайте, друзья, и молитесь за меня!

И исчезла.

Зал потемнел и затих, слышался только треск в очаге.

— Я буду молиться, — прошептал Магнус, глядя на то место, где только что стояла красавица, — и пусть путь твой будет недолгим и легким, прекрасная девушка.

Но Род понимал, что Магнус стремится совсем не к дружбе с красавицей.

В зале стихло. Корделия и младшие мальчики закончили расставлять мебель, упавшую при появлении призраков. Джефри, конечно, непрерывно жаловался:

— А почему Магнус не помогает нам, мама?

— Тише, — сказала Гвен. — Пусть твой брат немного побудет наедине. Его разорванное сердце должно снова срастись.

Корделия удивленно посмотрела на мать:

— Значит, у него было разбито сердце?

— Скажем так, чувства у него обострились с одной стороны, и слишком притупились с другой, — уклончиво ответил Род. — Ему нужно привести их в равновесие.

— Это не имеет смысла, — проворчал Джефри и в поисках здравого смысла отправился к Фессу.

Гвен выглянула в одно из узких стрельчатых окон и с высоты разглядела небольшое старинное кладбище прямо у стены замка.

— Что ты видишь? — негромко спросил Род.

— Нашего мальчика, — так же тихо ответила она. — Он стоит неподвижно и смотрит на могильный камень.

— Ага, — кивнул Род. — Несомненно, это могила Солы. Бедный мальчик. Я понимаю, что он испытывает.

Гвен удивленно посмотрела на него.

— Что ты говоришь?

Род заглянул ей в глаза и слегка улыбнулся.

— Конечно, дорогая, — сказал он тихо. — Ты ведь помнишь, когда мы встретились, тебе пришлось залечивать мое сердце.

Она смотрела на него, потом тоже начала улыбаться. Обняла мужа, прижалась спиной к его груди, положила голову ему на плечо, продолжая смотреть на юношу, стоявшего внизу лицом к лицу со смертью.

— Найдет ли он когда-нибудь ту единственную, кто его излечит?

— Можем только надеяться, — ответил Род, — надеяться на то, что он все-таки встретит женщину, которая заставит его считать незначительными все прошлые сердечные раны.

Ведьма-жена посмотрела Верховному Чародею в глаза, в ее зрачках горели звезды.

С другого конца зала Корделия задумчиво и печально смотрела на родителей.

— Фесс!

— Да, Корделия?

— Мама — единственная женщина, которая влюблялась в папу?

— Я уже говорил тебе, что не нужно задавать вопросы о личных делах твоего папы в прошлом, — Фесс сразу стал строг и официален. — Такая информация является строго конфиденциальной. Ты должна попросить рассказать об этом своего отца.

— Но он никогда не расскажет мне о том, что действительно важно, Фесс!

— Тогда и я не расскажу, Корделия.

— Но неужели мы больше ничего не узнаем о странствиях папы? — спросил Грегори.

Фесс немного помолчал, потом сказал:

— Не могу ответить, дети. Все зависит от разрешения вашего отца, конечно.

— А он никогда его не даст! — возмущенно выпалил Джефри.

Фесс промолчал. Корделия заметила это и спросила: