Кристофер Сташеф: Здесь водятся чудовища

— Ого-го, надо же! В опасности! «Если»! — это всего лишь «если» — и больше ничего. Твои предположения, даже если бы они хоть на толику оправдались — только предположения и догадки. А как ты посмотришь на то, что я окажусь перед алтарем в одиночестве, пока вы с моим братцем-повесой будете рыскать где-то по землям королевства?

— В высшей степени сомневаюсь, что это займет больше недели, — убеждал ее Ален, и тут же вспомнив наставления Джеффри насчет того, как обращаться с женщинами, перешел на более куртуазный тон:

— Если честно, я просто теряю голову, находясь рядом с вами, о прекраснейшая, в предвкушении грядущего супружества. Мне необходимо немного проветриться.

Корделия в момент оттаяла.

— За такими словами всегда следуют поцелуи, — прошептала она, придвигаясь ближе.

Ален поймал намек на лету, и поцелуй — который никто бы не осмелился назвать коротким и непродолжительным, мгновенно запечатлелся на ее устах. Но когда он закончился, у Алена вырвался стон.

Корделия моментально закипела:

— Значит, мои поцелуи причиняют тебе только страдания?

— Вовсе нет, — поторопился объяснить Ален. — Но они зажгли во мне боль, которая не утихнет за месяц и день.

— День? — Корделия уставилась на него, почти оскорбленно. — Что это значит — что еще за день?

— Поелику я подозреваю, что ты будешь изнурена к концу дня нашего бракосочетания…

Глаза Корделии зажглись огнем совсем иного рода.

Она мигом прижалась щекой к его груди, захихикав:

— Будь уверен во мне, любовничек. У меня куда больше сил, чем тебе кажется.

Из груди Алена вырвался новый, жалобный стон.

Корделия мгновенно оказалась (непонятно как) в трех футах от него, с потупленным взором — чистый портрет простой скромной девушки, славной своим целомудрием.

— Я не должна была насмехаться над тобой в этом случае. Мне самой больно, когда ты так страдаешь. — Она подняла глаза и их взоры опять встретились.

Корделия вновь закипела, едва он ее отпустил. Казалось, эти уста можно было сомкнуть только вечным лобзанием.

— И, конечно же, с моей стороны было бы не правильно удерживать тебя от исполнения долга. Так что ступай и убедись, что с твоими людьми и людьми Грегори все в порядке. Иначе ты вконец изведешься.

— Не переживай, любимая, — медовым голосом заключил Ален. — Если ты все еще не доверяешь Алуэтте, будь хотя бы уверена во мне.

— Мне все кажется, что она очаровала вас обоих в злополучный час, — вынесла свой приговор Корделия. — Но это мое мнение. Иди, любовь моя. Но смотри, не задержись в пути — иначе тебе предстоит столкнуться с таким чудовищем, которое даже моему братцу не приснится!

Ртуть отрабатывала затупленным копьем приемы поединка на «квинтине» — столбе со щитом, закрепленным на перекладине, в который надо попасть с разгону. Ударяя шпорами в бока скакуна, она пошла на новый круг — и развернулась как раз вовремя, чтобы увидеть летящего на нее Джеффри с походными торбами, притороченными к седлу, и огнем в глазах. Сердце ее тревожно забилось, и Ртуть пустила коня легким галопом ему навстречу.

— Джеффри! Что случилось?

— Мой братец-недоумок, — выдохнул он, — вместе с Алуэттой разбудил какой-то древний кошмар.

— Погоди, что это значит? Какой еще кошмар?

— Монстры из водоворота, которые скрываются в тумане и намерены захватить Грамарий. Теперь они — Грегори с Алуэттой — пустились во все тяжкие на их поиски, а мне оставили предупреждение — быть готовым ко всему.

— Так они, стало быть, пустились на поиски приключений? — воскликнула Ртуть. — За месяц до свадьбы Корделии?

— Грегори сказал, что свадьба под угрозой. — Хмуро отвечал Джеффри.

Заметив перемену тона. Ртуть нахмурилась:

— Стало быть и ты заподозрил что-то неладное.

Помолчав, Джеффри неохотно кивнул, признаваясь в своих сомнениях.

— Дело неладно, но мне кажется, здесь какое-то очередное коварство Алуэтты. Возможно, она пытается сорвать семейные торжества и оттянуть время свадьбы.

Ртуть поморщилась, вспомнив, на что способна Алуэтта и представив, чем это могло кончиться.

— Мы должны выбраться из этой неразберихи в ближайшую пару недель. Но ничего не бойся, любимая, — перегнувшись в седле, он поцеловал ее. — Я доставлю Алена домой к свадьбе, чего бы это не стоило, даже если придется оглушить его и привезти в беспамятстве к аналою. Чтобы он там себе не думал. Вперед! Счастливо!

С этими словами он развернул коня и поскакал к воротам, оставив Ртуть наедине со своими мыслями.