Кристофер Сташеф - Здесь водятся чудовища

Диармид был ладным молодым парнем годами четырьмя моложе своего единоутробного брата, почти не уступая ему ростом, с такими же белокурыми волосами и разве что более серьезным выражением лица — но на этом сходство заканчивалось. Диармид был сухопар и строен, в то время как Ален плечист и кряжист; младший брат был скрытен и никогда не выдавал своих чувств, в отличие от Алена, который во всем привык действовать напролом.

— Снова поединок, братец? — Диармид заранее улыбался. — Ну что ж, счастливо развеяться.

— Благодарю, — блеснул ответной улыбкой Ален. Но его лицо моментально приняло серьезное и даже суровое выражение. — Помнишь ли ты, брат, что если я не вернусь, тебе предстоит стать наследником?

Младший принц пожал плечами:

— Да не допустят этого Небеса! Это что же — значит, мне придется расстаться с любимыми книгами и принимать послов соседних держав, без конца обсуждая дела с судебными крючкотворами и сутяжниками?

Смотри, береги себя, братец, мне больше по душе поместье Логайр, где народ говорит по делу и не тратит время на словоплетение.

— Еще один ученый, — сказал Ален в замешательстве. — Надо присматривать за тобой, братец, или ты тоже пристроишь себе домик под сенью башни Грегори и проведешь остаток дней, как школяр.

Диармид вспыхнул:

— Не искушай, братец.

Ален тут же пошел на попятную, решив больше ни словом не заикаться о башне из слоновой кости. Он быстро переменил тему разговора:

— Не представляю себе, как ты сможешь управлять герцогством, и управлять добротно, отводя на это всего шесть часов в день!

Диармид пожал плечами:

— На то есть советники. Достаточно выбрать надежных людей.

— М-да, все же, я полагал, у тебя, с твоей пытливостью и любовью к знаниям, окажется больше способностей к власти.

— Не надо, монсеньор, — вмешался Диармид. — Лучшее и самое очевидное доказательство моей способности к управлению страной — это как раз именно то, что меня не заботят особенно ни эта страна, ни этот народ.

— Диармид! — воскликнул Ален, потрясенный таким цинизмом до глубины души.

Диармид вновь только пожал плечами:

— Я лишь исполняю свой долг, братец, и у меня нет желания изображать из себя идеального правителя. Ты же, напротив, души не чаешь в народе и готов проводить часы за разрешением дел, для которых требуются всего лишь минуты. — Он встряхнул головой, словно удивляясь непонятливости брата. — В самом деле, не понимаю тебя — и ведь это при том, что у тебя несравненно больше способностей к правлению.

— Благодарю и на этом, братец, — Ален похлопал его по плечу. — Утешь же наших родителей на время моего отсутствия. Будь им верной опорой и надеждой.

— Не премину, братец, — пообещал Диармид. — Оставь мне эту бумажку, которую ты наверное уже написал.

— Бумажку?

— Ну да, то, над чем ты корпел последние несколько часов.

Ален покачал головой и со вздохом передал ему свиток, после чего оставил брата, протиснувшись дюжими плечами в дверь — и тут же чуть не столкнулся с Корделией.

Диармид задумчиво и мрачно посмотрел ему вослед.

Если эти кошмарные видения смогли оторвать Грегори от научных занятий, значит они чего-нибудь да стоили.

— И, значит, Ален мог столкнуться с опасностью, которую он еще недооценивает. Пока. Но тут принцу пришла в голову неожиданная мысль: почти афоризм, который следовало записать: «Кровь гуще, чем чернила»

Пусть он лишится всех своих книг, но он не позволит Алену поступать столь опрометчиво, подвергая риску жизнь наследника престола. Он тайно последует за ним и будет опекать старшего брата, чтобы ни случилось. Он ведь всего лишь один из братьев.

И потом, ему, в самом деле, не хотелось становиться королем!

Принцу Диармиду легко было рассказывать — он все ловил на лету, зная, какое имеет влияние на брата рыцарь Джеффри. Так что Диармид и не сомневался, что дело, скорее, в склонности молодых людей к странствиям и путешествиям, чем в реальной угрозе королевству. С Корделией дело обстояло совсем по-иному.

— Как? За месяц до нашей свадьбы? Тебе, что, раскроили череп на поединке — как ты вообще допускаешь такие мысли?

Трудно было вставить хоть слово в поток сыпавшихся обвинений — у Алена просто дыхание перехватило от ее красноречия. Похоже, невеста разошлась не на шутку, а ее лицо находилось всего в нескольких дюймах… Он с усилием отвлекся от потока тревожных размышлений на этот счет и сурово осадил ее:

— Женщина! Если мой народ в опасности, я должен защитить его!