Кристофер Сташеф - Маг-крестоносец

— Но пока он не...

— Для него пройдет совсем немного времени, — отозвался принц Марудин. — В некотором роде течение времени внутри этого кристалла зависит от настроения узника. Вот почему я до сих пор молод, хотя проспал внутри бутылки несколько веков. Время как бы закупорили в бутылке вместе со мной. Вообще-то терпеть можно.

— Наверное, чувствуешь, что руки и ноги затекли, как после сна, — высказал предположение Мэт, но больше ничего говорить не стал.

— Вспомни о принце Каприне, — продолжал уговаривать девушку Марудин. — Такой маленький — а ведь взял на себя заботы о младших, отчаянно пытался забавлять их, чтобы им не было страшно. Младшие дети радовались тем играм, в которые с ними играл Каприн, и для них прошло всего два дня. Они бы с радостью согласились пробыть в плену подольше.

— А вот чаша терпения Каприна почти переполнилась, — с улыбкой заметил Мэт. — Он уже не знал, чем занять малышей, и потому только о том и мечтал, чтобы поскорее обрести свободу.

— Но если так рассуждать, — задумчиво проговорила Балкис, — Арьясп наверняка был готов выбраться на волю, как только оказался внутри камня. Можно не сомневаться в том, что он просто в ярости из-за того, что угодил в плен.

— Верно, и поделом ему, — усмехнулся Мэт. — Наверняка снаружи пройдет год, а то и больше, пока пресвитер Иоанн решит, что можно побеседовать по душам с Арьяспом. И когда он выйдет на волю, то обнаружит, что перед ним — пресвитер и его священники, готовые судить его по его делам.

— И я надеюсь, что он будет злопыхать и проклинать судьбу каждую секунду на протяжении всего этого года, — решительно изрек принц Марудин. — Вот только боюсь, все будет наоборот: ему покажется, что миновало всего-то несколько секунд.

— Спасибо, принц, — проговорила Балкис с явным облегчением. — Получается, что не такое уж он получил жестокое наказание.

— Не такое, какого он заслуживает, — угрюмо проворчал Марудин.

Мараканда вновь стала вольным городом. Да, им правил монарх, но этот монарх был избран своим народом. Будучи гостями пресвитера, Алисанда и Мэт прогуливались в сумерках по дворцовой террасе, любовались огнями города и вдыхали ароматы экзотических цветов.

— Я так рада тому, что малыши вышли из заточения невредимыми, — призналась Алисанда, но по лицу ее тут же пробежала печальная тень. — Но боюсь, что нашему мальчику пришлось там нелегко, и это может сказаться.

— А я не думаю, что все так уж ужасно, — успокоил жену Мэт, но и сам немного встревожился — из-за того, что встревожилась она.

— Ты заметил, какой он стал серьезный? — спросила Алисанда. — Он слишком серьезен для своего возраста!

— О, это пройдет, — ободряюще улыбнулся Мэт. — Пройдет, как только он получит возможность вволю играть и резвиться. Кроме того, обостренное чувство ответственности еще никому не вредило. В особенности же оно не повредит мальчику, который, когда повзрослеет, станет королем.

— Это верно, — согласилась Алисанда. — Но тем более причин дать ему наиграться вдоволь, пока он маленький!

— Мы наймем гувернера, который будет знать, как уравновесить игры и уроки, — пообещал жене Мэт. — Но кое-что хорошее все же произошло, и ты не можешь этого отрицать: он прекрасно поладил с близняшками-джиннами. Теперь наши дети и дети Лакшми и Марудина будут большими друзьями всю жизнь.

— Что правда, то правда, — улыбнулась Алисанда и взглянула прямо в глаза Мэту. — Ты всегда найдешь, чем меня утешить, любимый мой.

В этот же вечер, чуть позднее, Мэта разыскал пресвитер Иоанн и сказал:

— Скажи, лорд-маг... А юная девушка, твоя ученица — как она перенесла все тяготы ваших злоключений? Я ведь знаю: юные сердца так ранимы, когда им приходится сталкиваться с людской жестокостью.

— Балкис молодчина, она стойко перенесла все испытания, — ответил Мэт. — Вот только немного переживает за Арьяспа — считает, что мы наказали его слишком сурово.

— Если так, то у нее и впрямь очень доброе сердце, — немного печально улыбнулся пресвитер Иоанн. — Но я думаю, что она не жалела бы этого злодея так, если бы видела, как варвары обрушились на этот город шестнадцать лет назад.

— Шестнадцать лет назад, — задумчиво протянул Мэт. — А ведь Балкис как раз шестнадцать!

— Так, значит, ты тоже заметил?

— Что заметил? — настороженно спросил Мэт.

— Она — нашей крови.

Мэт пару мгновений оторопело смотрел на Иоанна. Наконец смысл сказанного пресвитером дошел до него. Он негромко проговорил: