Терентий Гравин - Игрок поневоле

И устремился в свою спальню. Правда, проходя мимо внука, замер, протянув к нему требовательно руку:

— Ключ верни!

— Тебе ещё надо делать питательные смеси… и вообще! — скривился тот, не желая расставаться с призрачным символом власти над крепостью.

— Ничего, я пока закрывать двери своего крыла не буду. Работай себе на здоровье! — Забрав ключ, поспешил одеваться, кидая через плечо: — Когда там праздничный ужин? Распорядись, чтобы подавали как можно быстрее!

— Тебе же нельзя! — возмутился академик. — Предупреждал ведь: только чаёк вначале и по ложечке питательной смеси изредка!

— Да ладно тебе, не буду я обжираться! — уже из своей спальни кричал дед. — Но смотреть, как это делают другие, и любоваться девахой этого солдафона — мне никто не запретит!

Мы остались в коридоре, переглянулись между собой, и я недоумённо нахмурился:

— Кого это он назвал солдафоном? Да у меня два высших образования! И воевал-то я всего чуть-чуть, каких-то три с половиной года.

— Хе! Вот потому и солдафон! — не побоялся некромант высказаться мне в лицо. — Грубый, неотёсанный и некультурный. Интеллигентности в тебе — ноль. И умение построить большущую майгу — ещё ни о чём не говорит. Ни о каком сравнении со мной — не может быть и речи! — Уже сердито глядя на меня, он двинулся по кругу, обходя мою фигуру и рассматривая, словно привидение. — И вот спрашивается: чего она в тебе нашла? А нет ничего! Только одна солдафонская грубость и циничное равнодушие, которые так ранят чувственную женщину и в то же время непроизвольно её притягивают. Да ты не только…

— Ты! — Я прервал его откровения, резко ухватив за локоть. — Прекрати молоть чепуху, иначе останешься со сломанной челюстью!

— Вот! Вот оно, лишнее подтверждение твоего ума! — Эванджелин старался не кривиться от боли в локте, но и не вырывался. — Никакого поиска, никакого раздумья или сомнения. Только применение грубой силы, неуважение к оппоненту и неумение цивилизованно вести дискуссию. Что? Я не прав?! Сумеешь мне аргументированно возразить или сразу сломаешь челюсть?

Да уж. Сильно мужика прихватило! Оно и понятно: возле такой женщины, которая наверняка для многих является идеалом. Тут я его понимал и даже искренне жалел как друга и боевого товарища. Но это не значило, что я сам должен бросить ту, которую вожделею до дрожи в коленках. Может, оно со стороны и незаметно, хотя и стараюсь себя изо всех сил контролировать. Но…

— …Могу и сломать! Если ты не соберёшься, не обдумаешь простую истину и не примешь её за аксиому. — Локоть я отпустил и услышал ехидное:

— Неужели?! Ты способен на простой обмен мнений?

— Не ёрничай, иначе я усомнюсь в твоей интеллигентности. Лучше вспомни, как ты относишься к Даниэлле. Сразу напомню: как к богине. А что такое богиня для любого верующего в неё послушника? Неземное существо, которое никогда не ошибается и всегда право. Даже в неправильных на первый взгляд поступках и деяниях богини существует харизма избранности, непогрешимости и величия. Истинный верующий должен прощать небожительнице всё, как и восхищаться её выбором себе спутника жизни. Потому что если ты начнёшь сомневаться в правильности её выбора, то сразу перестаёшь быть верующим в неё, а значит, грешен, лишён всякой благости небес и достоин горения в аду веки вечные! Аминь!

Некромант-учёный даже от ухмылки не смог удержаться:

— Ну ты и загнул! Увёл у меня женщину и ещё пытаешься меня убедить в том, что я должен этому радоваться и сикать кипятком от счастья?! Ха! Да ты не солдафон! Ты — опаснейший, хитрющий демагог, которого нельзя пускать в приличное общество! Надо же! Ещё и меня сделал виноватым!

— Ну вот! — Я дружески похлопал Эвана по плечам, подталкивая легонько обратно к лаборатории. — Я рад, что сумели договориться, и ты признал своё поведение недостойным. Впредь разрешаю тебе относиться к Даниэлле точно так же, как ты относился к ней прежде. То есть восхвалять, дарить драгоценности и роскошные платья, говорить комплименты и даже сочинять поэмы в её честь. Поверь, богиню этим не обидеть и не расстроить. Наоборот, ей будет приятно иметь такого искренне верующего в неё человека. А-а…

— Если ты ещё раз скажешь «Аминь!», — вскипел Брок угрозой, — то уже я тебе выломаю челюсть!

— …А отношения между нами, — продолжил я как ни в чём не бывало, — постараюсь укрепить тем, что буду готов сватать за тебя любую понравившуюся тебе красавицу. Хоть саму королеву!