Мари Ардмир - Профессорская дружка

Всевышний! Когда он перестал меня кружить и исчез, сверкнув на прощание улыбкой-молнией, я осталась стоять одна напротив группы ошеломленных студиозов. Парни смотрели на меня с сожалением, девушки с ненавистью, а у выглядывающего из-за их спин иностранного металлиста глаза были на пол-лица. Ну и как объяснить им всем, что на самом деле только что случилось?

— А-а… — Вот тут я вспомнила свою отговорку перед Дейром и уверенно заявила: — Это была радость благодарного клиента. Его дама сердца оценила заказ…

— Даже так? — прищурился Антуа.

— Да, — ответила я и первой вошла в аудиторию к профессору Митаргу, гному с северных гор.

За что люблю Академию МагФорм, так это за лучших преподавателей нашей страны и их уникальный подход к обучению студиозов. Вот и сейчас дородный гном, отметив, что триста первая группа с перемены вошла взъерошенной и ошеломленной, быстро прогнал теоретический материал и теперь, ухмыляясь в рыжую бороду, тихо насвистывал разудалую песню хмельного лепрекона. Взгляд его скользил по рядам, выискивая тех, кто будет проверять наши спасательные сооружения на «профпригодность». Предмет, читаемый мастером материй, назывался «сопромат спецсооружений», или, как его называли студиозы, «ФигСтих». Расшифровывалось это сокращение так: «Не поддадимся стихиям» или «Стихиям фиг». Некультурное выражение и оттого возмутительно быстро запоминающееся за долгие годы преподавания стало нарицательным именем самого профессора, а затем уже и высшей мерой его похвалы. Так что, услышав подобную характеристику из его уст, студиоз вполне мог рассчитывать на поблажку в конце сессии и счастливый билет на экзамене.

— Итак, — громогласно начал гном, выуживая из деревянного сундучка две пустые клетки, — для выполнения задания мне потребуются смелые…

Он еще не договорил, но со стульев уже поднялась четверка активистов: Клифорд, Риггер, Тис и Гат.

— А еще прозорливые… — добавил профессор, выуживая два кнута опять-таки из небольшого по объему деревянного изделия, хотя раньше все хранил в кладовой.

— Крепкие…

С небольшим опозданием за первыми смельчаками с мест поднялись и остальные наши парни. А мастер материй продолжил между тем:

— Отважные и решительные. — Из маленького деревянного изделия появился и увесистый мешок, который там в принципе поместиться не мог. И, с кряхтением опустив его на стол, профессор Митарг завершил список перечисленных качеств словосочетанием: — Сильные мужчины.

И вот тут во весь свой рост поднялась я.

У меня иного выхода не было, потому что питомцы, пятилап и голем размером с пятилапа, выбрались на стол и, молитвенно сложив побеги и лапы, попросились поучаствовать в опытной работе. В счет неподобающего поведения земляного я могла бы и отказать, но они вдвоем состроили такие просительные рожицы…

И вот, поднявшись, я с улыбкой отметила, как высоко взлетели кустистые брови гнома и основательно вытянулись лица наших парней. Но, что примечательно, никто не рассмеялся в попытке меня задеть и посадить если не на стул, то хотя бы в лужу.

— Ирэн, — ухмыльнулся гном и дернул себя за бороду, — мною было сказано: «Смелые, прозорливые, крепкие…»

— Отважные и решительные, сильные мужчины, — уверенно завершила я и улыбнулась: — А у меня на примете как раз есть пара смелых, прозорливых, крепких и неубиваемых, жаль, что не мужчин. Профессор, мои питомцы хотели бы поучаствовать, но, не имея голоса, попросили встать меня.

Рядом с моим столом тут же выросли Гром и Кишмиш, значительно превосходящие нахмурившегося Дит Мато в росте и ширине плеч, оба приветливо оскалились гному.

— О безголосости это вы зря. Я уже наслышан… — Красноречивый взгляд на голема, но земляной ничуть не смутился, наоборот, грудь колесом, нижняя челюсть вперед и ручищи в кулаки. — О прозорливости некоторых мне известно тоже, — усмехнулся Митарг, скосив взгляд на взбрыка, и тот в точности повторил горделивую позу друга.

— Хм! — Внимательно оглядев моих охранников, уроженец северных гор прищурился и заключил: — А это идея! — Потом посмотрел на ряды и с сожалением развел руками: — Но вас двадцать три, нужны еще добровольцы.

Говоря это, он медленно прошелся по крышке стола, с которого в процессе лекции никогда не спускался на пол, дабы всегда оставаться на уровне с нами, студиозами. И вот, задумчиво перекатываясь с носка на пятку, мастер материй подтянул рукава мантии и, потерев крупные ладони, а затем размяв пальцы, заявил: