Мари Ардмир - Профессорская дружка

— Рэш, а за «папу» ты мне еще ответишь.

Его преисполненная обещанием угроза прозвучала настолько мягко и многообещающе, что я решилась дать отпор и вспомнила одно из непреложных правил леди: «Соглашаться, не давая согласия».

— Как скажешь, дорогой, — нажала на ручку и толкнула дверь.

— И за испорченный день Весеннего Солнцестояния… — добавил он с прищуром.

— Договорились, милый. — Взмах ресниц, и я отступаю в коридор.

— И за распоясавшихся питомцев. — Его глаза сверкнули.

— Ничего не имею против. — Мягкая полуулыбка, и дверь медленно закрывается за мной.

— Ирэн? — Озадаченный моим поведением, стихийник решительно остановил дверь маг-потоком и спросил: — Ты почему безропотно соглашаешься?

— Потому что, как только ты решишься выставить счет, я сделаю то же самое… и вряд ли останусь в долгах. — Воздушный поцелуй, и я скрываюсь от удивленного взгляда девятого со словами: — Кажется, мне стоит подумать о варианте твоей расплаты.

На сердце весело и легко, а в ушах звучит старинная баллада о цветах и любви. К слову, именно эту песню я вспомнила вновь, когда мои питомцы рисунками из грязи и дерева поведали о своей диверсионной деятельности и о том, что первыми ее начали оборотни-рыси, которые предложили профессору-воднице поговорить в кладовой. Смысл их слов Кишмиш передал скользящим движением лапки-побега под главным листом, а голем двойным ударом кулака в свою раскрытую ладонь. Как по мне, даже с этим заступничеством за хранительницу клана был явный перебор, но взбрык, воинственно прошелестев, заверил, что Ники Орберо усвоила материал лучше, когда побывала в стене.

В среду, слушая лекцию вначале у Гову, а затем и у Эфки Нэфки Трумс, я с удовольствием следила за рабочей перепиской, которую вели между собой загадочно улыбающиеся земляник и древянистка, и за непрестанно, но весело бегающей саламандрой. Огненная кнутохвост ничуть не чуралась своей важной миссии почтальона, подмигивала веселыми глазенками студиозам и время от времени махала хвостиком мне.

Глядя на это чудо природы, я невольно сравнивала себя с ней, бегаем обе. Но если за своих отправителей я была спокойна, то за ее — волновалась. А дело все в том, что прошлой ночью я все-таки смогла найти подходящий элемент правдивости прикасающегося и внесла его в формулу заказа Гову. И утром перед отправкой в академию, как честная испытуемая, не откладывая в долгий ящик, я подошла к подопытному с просьбой. Дейр, услышав о том, как я восхищаюсь его умением повязывать шейные платки, охотно согласился мне помочь с белым шарфиком воздушницы. Отутюжил его маг-потоками, распрямил и аккуратно повязал, не забыв поправить загибы и выровнять складочки. Проделывал он все это с едва уловимой улыбкой в уголках губ, а я, затаив дыхание, прислушивалась к ощущениям, которые в Эфке Нэфке будет вызывать Дениэ Гову.

Вот тихий звон сработавшего заклинания, вот запланированные иголочки в местах, где прикасаются к моей коже пальцы мужчины, а вот тепло — индикатор честности чувств, которые подопытный питает к испытуемой. И если первый и второй знак я ожидала, то огонь, образовавшийся в районе груди, никак! Он не просто грел, он пылал, заставляя волноваться, и холодок, пробежавшийся вдоль позвоночника, мою взвинченность лишь усугубил. Дейр едва успел расправить складочки, как я отшатнулась от него, боясь обжечься.

— Рэш, все в порядке? — спросил он с тревогой в глазах.

— Д-да…

Девятый простер надо мною руки и пытливо прищурился:

— Ты горишь. Ирэн, что происходит?

— Ничего. — Я приложила дрожащие руки к груди, стараясь унять пожар под кожей.

— Не верю. — И едва стихийник сделал шаг в мою сторону, чтобы взять за плечи и проверить лоб, я вылетела из столовой со словами: «Подожди минуту, я сейчас!»

Но он не дал мне и десятой доли запрошенного времени, влетел следом, едва я успела сорвать с себя путы заклинания и спрятать датчик мини-прибора Гауро.

— Дай сюда руку, — рыкнул стихийник, разворачивая меня лицом к себе. Мою дрожащую ладошку взял сам, губами прикоснулся вначале к ней, затем ко лбу, а после, угрожающе шикнув: «Только сдвинься!» — расстегнул мое платье студиоза, затем нижнюю рубашку и фактически поцеловал ложбинку груди.

Я не сдвинулась с места, но взмолилась, густо краснея:

— Де-де-е-вятый… — Окончание нормально произнести не смогла, сдавленно выдохнула, потому что Дейр меня к себе прижал, руками скользнул вдоль спины, время от времени надавливая на весьма болезненные точки.