Михаил Жуковин - Приключения Муна и Короля призраков

После уроков мы пошли к нему. Он сосредоточенно собирал сумку. Минуту он нас словно не замечал, а потом спросил: «Хотите чаю?». Я спросила у Лакри, что он делает. На что он выдал, мол, знаете, почему это утро «мудренее» вечера? Утром просто ты еще не накопил эмоций и чувств, которые собираются в тебе к вечеру. И смотришь на жизнь из-за этого необъективно, как голодный человек, который ни о чем, кроме как о еде думать нормально не может. Только всё это в душевном, чувственном плане. Я правильно сказала, Лакри? Не исказила суть?

– На удивление, не исказила, – важно ответил Лакри.

– Как же мало порой нужно для счастья! – обрадовалась Мисти и продолжила. – Лакри умудрялся во время рассказа еще и собираться. Когда еле закрыл сумку, еще раз спросил, хотим ли мы чаю. Мы ответили, что нет. Тогда этот благородный джентльмен послал нас по домам собирать вещи, так как, чем скорее придем на вокзал, тем скорее уедем. Тут настал неловкий момент. С одной стороны, ехать куда-то непонятно куда, как мы с Теммом считали, было бредом. С другой стороны, Лакри, конечно, любит сказать какую-нибудь… эм… мудрую, но недодуманную… порой фразу. Однако в этом случае… Я вспомнила вчерашнюю ночь, и поняла, что сегодня ночь может быть такая же. Не только сегодня, но и завтра, и послезавтра. Надо было что-то менять. Если утром не верить ночным порывам, застынешь на месте. Не всегда, естественно, но в этот раз во мне вдруг проснулось то, что родилось вчера ночью. Я взглянула на Темма – он давно смотрел на меня. И что-то уже прочитал по моему выражению. Улыбнулся и двинулся к порогу.

Через пару часов я вышла из своей комнаты и должна была объяснить маме с папой, куда это еду посреди учебного года с целым мешком вещей. А я не умею врать. Пришлось сказать правду: «Я еду, не знаю куда. Куда-то». Мама зарыдала и бросилась на кухню. Папа хмуро стоял в коридоре. Я боялась, что он сейчас возьмет, да и запрет в комнате. А он только долго на меня смотрел, потом подошел, поцеловал и прошептал: «Не оборачивайся, когда будешь садиться в поезд. Только так можно совершить что-то по-настоящему серьезное в своей жизни. Так больше шансов, что не остановишься перед своим выбором и покинешь нас. Тебе нельзя загнивать в этом городе, моя любимая девочка».

Через час мы встретились с Теммом. Это случилось в парке, в нашем любимом месте, где три скамейки возле дуба. Прохожие гуляют с собаками, резвятся дети на траве – словом, место, где не чувствуется, что живешь в загнивающем городе. Вроде бы какая-то жизнь кругом… Темм был со школьным рюкзаком, т. е. зайти домой после школы не успел. «Что за сумки?» – спросил он у меня, хотя прекрасно понимал, что это. «Надо ехать… Если мы не уедем сегодня, не уедем никогда». Он спросил, почему. «Слушай, Темм, тебе не кажется, что решимость угасает слишком быстро. Как часто какая-нибудь идея кажется спустя мгновение глупостью… И это хорошо! Так мы избегаем многих ошибок. Но бывает ведь, что мы просто-напросто боимся, а списываем страх на благоразумие. Мол, время прошло, мы подумали, и лучше так не делать. Так вот и не свершаются события, меняющие твою жизнь». Темм ненадолго задумался и выдал: «Думаешь, уехать неизвестно куда – это как раз оно? Событие, которое изменит нашу жизнь?». Я не смутилась: «Естественно!».

В нашем месте неожиданно появился Лакри. Он присел на скамейку, положил ногу на ногу, как любит, и обратился к Темму: «А ты что, сомневаешься? В нашем положении есть один большой плюс: хуже не будет!». «Я не сомневаюсь, что это бред, – так Темм и произнес, а потом добавил: – Только своим родителям уже сказал, что еду на научное собрание. В какой-то город, не помню уже, что за название придумал… Так что мы с Мисти – судя по ее сумкам – уже точно едем». В общем, мы пришли на вокзал.

– Тогда была зима, темнело рано. Рано ложился спать и наш город. Когда мы собрались на вокзале, стояла звездная, не очень холодная ночь. Уже не горел ни один фонарь. Хорошо, что хоть светила луна. В кассе никого не было. Видимо, поезда не собирались сегодня посещать наш город. А если и собирались, то только мимоходом. «Получается, все зря? – спросила я у Лакри. – Почему ты не узнал расписание, не позаботился о билетах?». Он ничуть не смутился. «Не знал я, что так рано прекращают ходить поезда. Они же круглую ночь гудят обычно…» – ответил Лакри спокойно, не отвечая вызовом на вызов. «Это не пассажирские, а грузовые, – тогда встрял Темм, – которые уже насквозь прокоптили небо нашего города своим дымом из труб». И вот Лакри подошел к окошку кассы и начал настойчиво стучать. Безуспешно. Потом мы сели в эту лунную ночь на свои сумки прямо посреди перрона и стали ждать, неизвестно чего. Надо было разбавить тишину. Стали обсуждать, кто, что взял. Я, понятное дело, побольше всяких вещей: по сути, всё, что было в шкафу. Свитера, обувь, куртки и так далее. Темм, в основном, запихнул в свой чемодан книги. С какими-то заумными формулами – я не могу понять там ни слова… А Лакри просто стащил у родителей последние деньги. Мы понимали, что он их взял, потому что понимал: отец все равно их пропьёт.