Александр Набат - Параллельные дневники Виталика Туманова

Идиллическая картина: восхитительный красочный закат, теплое ласковое море, от красного солнышка весело бежит по водной ряби золотая дорожка. Белый мягкий песочек и чистый морской воздух красиво дополняют курортную романтику. Быстрые, наглые чайки стремительно носятся над самой водой, на горизонте виднеется далекое круизное судно. Небольшие уютные домики южного городка навевают легкое, но крайне устойчивое чувство полного блаженства. Устроившись в относительно безлюдной части пляжа, валяемся на удобных новеньких шезлонгах, отдыхаем от нестерпимой влажности и дневной жары. Праздный разговор с расслабленной Мисато течет неспешно и даже весьма лениво.

– Вит, как ты думаешь, а что такое есть наша Вселенная?

– Хм, в смысле буквально или фигурально?

– Да без разницы, поведай, о чем думаешь.

– Ну, как бы все достаточно просто, но и так сложно одновременно, – мыслить о «высоком» именно сейчас откровенно жутко лень. Но девушка терпеливо ждет ответа, приходится напрягать остатки бодрствующего, серого вещества. – Понимаешь, ведь на наш, исконно человечий лад… Люди же ограничены всего четырьмя классическими измерениями восприятия. И вряд ли когда-то смогут выйти за эти прокрустовы рамки, но это вовсе не означает, что других вариантов в природе совсем не бывает.

– Ты сейчас на предтечей намекаешь?

– Не совсем, хотя знаешь, видел я, как тот же Аан работает с пространством. Сдается мне, что ему совершенно явно и целой дюжины различных измерений будет маловато, вспоминаю подсмотренную у киберящера весьма небрежную манеру бросать экспресс-порталы. – У меня тогда такое стойкое ощущение сложилось: он и из своих исходных, сильно средних размеров примерно с хороший комод, может распахнуть всю вселенную до вполне сопоставимых с нашими бесконечными, как известно. Все зависит от того, как ему удобнее «колдовать» будет.

– То есть, ты хочешь сказать, что для него понятия «далеко» или «близко» имеют совсем другой, менее драматический смыс л?

– Агась, ему ровно по фигу, в какой уголок вселенной открывать портал. Исходя из его базовой пространственной матрицы, любые, даже самые крайние, точки во вселенной расположены равноудаленно, причем в любой комбинации и с абсолютно любыми иными точками на выбор, а само время имеет вообще опосредованное, хоть и линейное, необратимое значение.

– Да уж, а такую невинную овечку из себя корчил, обхохочешься.

– Не то слово, я вообще сильно подозреваю, что он сам себе был и верховным координатором, и рядовым исполнителем, типа все-в-одном. Ты кроме него, еще хоть кого-то видела в «Уснувшем Лесу»?

– Нет, всегда только один Аан был на виду.

– М-дя, вот такие вот пироги с ватанами…

– Ладно, черт с ними, со всеми этими измерениями и предтечами вместе и сразу, пойду, прогуляюсь до бара, тебе коктейль взять?

– Давай, холодненькое не помешает…

Пока заботливая Мисато неторопливо пропадает где-то в невообразимой, кондиционированной дали условно цивилизации, меня что-то окончательно разморило. Под мерный, ровный шорох прибоя наслаждаюсь сладкой, сильно послеобеденной дремой. Вообще, с некоторых пор жизненно важная потребность в регулярном и длительном сне отпала. Даже вещие сны перестали сниться напрочь, только если под спецзаказ, но для этого и обычного телевизора слишком много, так что я особо не увлекаюсь подобными сомнительными развлечениями, но все же иногда позволяю себе расслабиться. Странный, нежданный сон, коварно овладевший разомлевшим от длительного безделья разумом, поражает своей подчеркнутой монохромностью. Декорациями для незапланированного лицедейства служит хорошо знакомый, но подозрительно «изнаночный» Тат. Темно-серое небо высвечивают многочисленные, но какие-то картонные громы-молнии, мягко, вполголоса мурлыкающий неуловимо знакомый мотивчик, причем явно и исключительно для общего сюрреалистичного фона. Повертев для проформы головой, но, так и не выявив абсолютно ничего нового или интересного, неторопливо бреду себе в сторону центральной площади. Внезапно:

– Здравствуй, Туманов, Виталий Александрович! – прямо передо мной возникает высокая, мягко мерцающая призрачным светом худощавая фигура, в непрестанно развевающемся бесформенном сером балахоне, с глубоким капюшоном, лица совсем не видно на его массивной башке.

– Хмым, ну здорово, организм! – с нескрываемым интересом разглядываю странного посетителя. – Мы разве знакомы?