Саба Тахир: Уголек в пепле

Я выпрямил плечи и высоко поднял голову. Когда топор опустится, я умру так, как хотел бы того дед: гордо, как Витуриус. Всегда побеждать .

Я взглянул на эшафот, где меня ждала смерть в виде гладкого топора в руках моего лучшего друга. На этой церемонии она выглядела блистательно и больше напоминала Императрицу, нежели Кровавого Сорокопута.

Толпа расступилась, когда вломился Маркус и направился к зрителям, туда, где стояла моя мать, и встал рядом с ней. Четверо масок завели меня по ступеням на помост. Мне показалось, что я заметил какое-то движение под эшафотом, но посмотреть внимательнее не успел – я уже стоял рядом с Элен. Несколько человек, которые до этого о чем-то переговаривались, тотчас смолкли, как только Эл повернула меня лицом к толпе.

– Посмотри на меня, – прошептал я.

Внезапно мне так захотелось увидеть ее взгляд. Пророк заставил ее принести клятву Маркусу. Я все понимал. Это последствие моего поражения. Но сейчас, готовя меня к смерти, она смотрела холодно, и рука ее была тверда. Ни слезинки. Разве мы не смеялись вместе первокурсниками? Разве не сбегали из лагеря варваров или не впадали в веселую истерику после удачного ограбления нашей первой фермы? Разве мы не носили друг друга, когда один из нас не мог идти сам? Разве мы не любили друг друга?

Элен не обращала на меня внимания, и я заставил себя отвернуться от нее и посмотреть на толпу. Маркус наклонился к губернатору, слушая, что тот говорил. До сих пор странно не видеть Зака за его спиной. Я задумался, скучает ли новый Император по своему близнецу? Стоит ли престол, по его мнению, смерти единственного человека, который понимал его?

На другой стороне двора возвышался Фарис. Он казался смущенным, как потерянный ребенок. Рядом с ним стоял Декс, и я удивился, увидев слезы, бегущие по его лицу.

Моя мать тем временем выглядела расслабленной, какой я ее никогда не видел. Почему бы и нет? Она победила.

Каин, отбросив капюшон, наблюдал за мной, потерянным , как сказал он несколько недель назад, словно лист на ветру . Такой я и есть. Я не прощу ему Третьего Испытания. Но я благодарен ему за то, что помог понять, что значит настоящая свобода. Он кивнул в знак понимания, прочитав мои мысли в последний раз. Элен сняла металлический ошейник.

– На колени, – приказала она.

Мои мысли снова вернулись к помосту, и я подчинился ее приказу.

– Вот так все и закончится, Элен?

Я удивился, как обыденно прозвучал мой голос. Как будто спросил ее о книге, которую она уже прочла, а я пока нет.

В ее взгляде что-то дрогнуло, и я понял, что она слышит меня. Она ничего не ответила, просто проверила цепи на руках и ногах, затем кивнула Коменданту. Моя мать зачитала приговор, который я почти не слушал, и объявила наказание, которое я также проигнорировал. Мертвый есть мертвый, не важно как это случится.

Элен шагнула вперед и занесла топор. Это будет один чистый взмах, слева направо. Воздух. Шея. Воздух. Элиас мертв.

Сейчас она ударит меня. Вот уже. Это конец. По поверью меченосцев, солдат, который умирает легко, танцует среди звезд, сражаясь с врагами целую вечность. Это меня и ждет? Или я буду спать в бесконечной тьме, нерушимой и безмолвной?

На меня вдруг напала тревога, как будто все это время поджидала за углом и только сейчас набралась наглости появиться. Куда мне смотреть? На толпу? В небо? Я хотел успокоения. Я знал, что не найду его.

Я снова взглянул на Элен. Кто еще там? Она стояла всего в двух шагах, крепко держа топорище в обеих руках.

Посмотри на меня. Не заставляй встречать смерть в одиночестве.

Словно услышав мои мысли, она встретилась со мной глазами. В знакомой бледной синеве лучилось желание утешить, хоть Эл и держала топор. Я подумал о том, как в первый раз посмотрел в эти глаза, замученный шестилетка, избитый в загоне для отбраковки. «Я буду прикрывать твою спину, – сказала она со всей серьезностью Кадета. – Если ты будешь прикрывать мою. Мы справимся, если будем держаться вместе».

Помнит ли она тот день? Помнит ли она все остальные дни? Я никогда не узнаю. Когда я смотрел в ее глаза, она опустила топор. Я услышал свист, с каким он рассек воздух, и почувствовал, как сталь вонзается в мою шею.

Двор перед колокольней медленно наполнялся курсантами, которые пришли первыми, за ними тянулись Кадеты и наконец Мастера. Они выстроились в центре двора прямо перед эшафотом, как Кухарка и говорила. Некоторые первокурсники смотрели на него зачарованно и испуганно. Хотя большинство вообще на него не смотрели. Кто-то опустил глаза в землю, кто-то разглядывал возвышающиеся черные стены.