Джен Александер - Пустошь

Рыжеволосая девушка хватает Оливию за плечо и, при помощи грузного парня, вытаскивает из машины. Когда визжащую Оливию подволакивают к воротам, она встречается со мной взглядом.

– Не рассказывай им ничего!

Теперь у меня собственная комната. В ней холодно и нет окон, зато я вольна ходить, где вздумается. Не пускают меня только к Оливии.

– Ей ничего не сделают? – спрашиваю я Деклана.

Он сидит на краю моей кровати и накручивает на пальцы угол одеяла.

– Нет. Она нам нужна.

Я сажусь рядом с Декланом, так что наши бедра соприкасаются. Он кладет руку мне на колени, и я поднимаю на него глаза.

– Так это и есть заступники?

Не ожидала, что мой смех прозвучит так нервно.

За дверью кто-то ходит. Они что, подслушивают? Я наклоняюсь к Деклану и шепотом добавляю:

– В смысле, те самые, о которых ты говорил?

– Да. Они нам помогут.

Если они нам помогают, почему я чувствую себя, как в тюрьме? Почему мне все время кажется, будто я вырвалась из одной клетки, чтобы тут же попасть в другую?

Вслух ничего подобного я не говорю – только накрываю руку Деклана своей. Наши пальцы переплетаются.

– Ланкастер заставил меня смотреть, как удаляют Миа.

– Знаю.

– Я… Ланкастер сказал, что ей не будет больно, но он соврал. Она страдала, и виновата в этом я.

При мысли о Миа сердце у меня обливается кровью; вряд ли эта невыносимая боль когда-нибудь утихнет. Каждый раз как я вспоминаю ее лицо, внутри все переворачивается.

– Миа рассталась с жизнью по собственной воле, – говорю я. – Предпочла смерть играм «Лан корп». Она была… смелой.

Деклан опускает взгляд, и я тут же понимаю, что сказала не то. Выходит, я только что назвала Уэсли трусом, ведь он-то выбрал игру, а не смерть.

– Я не хотела… Я не имела в виду, что Уэсли…

– Я знаю, – отвечает Деклан и грустно улыбается. – Извини, Вертью. За то, что врал тебе. За то, что подверг тебя опасности. За все.

– И ты меня извини.

Он целует меня. Я понимаю, что плачу, только когда чувствую на губах вкус собственных слез. Я отстраняюсь, вытирая лицо обеими руками.

– Дальше по сценарию ты должен отколоть какую-нибудь дурацкую шутку насчет того, что я хнычу, как маленькая.

– Не сейчас, – тихо отвечает Деклан. – Вертью, в машине ты обещала мне что-то рассказать…

В голове у меня громко и отчетливо раздается голос Оливии: «Не рассказывай им ничего!»

Несколькими часами раньше я вверила Деклану свою жизнь, а всего минуту назад попросила прощения за ложь. Должна ли я ему довериться? Открыть то, о чем Оливия молила не рассказывать?

– Клавдия?..

Я оглядываю комнату: кровать с мягким матрасом, стеклянный экран на столе, безликие обои в пастельных тонах. Тошнотворный запах чистящего средства, мигающие зеленые лампочки, встроенные в стену… Почему-то мне вспоминается «Пустошь».

Я вижу перед собой штаб-квартиру «Лан корп».

Вижу хорошо обставленную тюремную камеру.

Нет, доверять нельзя никому.

– Томас показал мне новую игровую платформу. Хотел, чтобы я ее протестировала. Вместе с Оливией.

– Это все, что ты хотела рассказать?

Я делаю вид, что раздумываю. Потом наклоняю голову Деклана и прижимаюсь губами к его губам. Когда поцелуй оканчивается, Деклан с трудом переводит дыхание и не открывает глаз. Он не видит, как я содрогаюсь, прежде чем соврать:

– Да, все.

Спать я не могу, поэтому просто лежу и смотрю в потолок, стараясь не обращать внимания на мигающие зеленые лампочки. Я знаю, что за мной следят – записывают каждое мое слово. И я должна выяснить почему.

Я ударяю кулаком в подушку, перекатываюсь на бок и упираюсь взглядом в очередную зеленую лампочку. Надо закрыть глаза, перевернуться на спину или придумать еще что-нибудь, лишь бы не смотреть на этот мигающий огонек. Но я не могу. Я оцепенела.

А потом на меня обрушивается воспоминание – последняя деталь головоломки.

В глаза мне светит зеленый огонек, и я моргаю. С трудом ловлю ртом воздух, стараясь подавить подступающую тошноту.

– Зачем Томас поместил меня в игру прошлой ночью? – спрашиваю я. – Кажется, я убивала. Что происходит?

Что-то щелкает, и зеленый огонек гаснет. Теперь я ясно вижу перед собой человека – осунувшегося, измученного, обеспокоенного. На его лице мгновенно сменяются десятки эмоций, однако приятных среди них нет. Он со вздохом кладет в карман фонарик в виде авторучки и какое-то время смотрит в пол, а когда поднимает голову, по его лицу текут слезы.