Оливер Боуден - Assassin's Creed. Ренессанс

Приближаясь к вершине, молодой человек услышал приглушенные голоса. Одолев последние метры, он перелез через парапет и оказался на площадке под крышей. Посередине камни пола были очищены от пыли и сора. По периметру этого чистого круга стояли семеро ассасинов, лица которых скрывали капюшоны. В центре Эцио увидел небольшую жаровню, где пылал огонь.

Паола взяла его за руку и ввела в круг. Марио затянул нараспев:

– Laa shay’a waqi’un moutlaq bale kouloun moumkine … Эти слова, произносимые нашими предшественниками, лежат в основе нашего Кредо…

Выйдя вперед, Макиавелли сурово посмотрел на Эцио:

– Там, где другие слепо следуют за истиной, помни…

Младший Аудиторе вдруг понял, что знает окончание фразы, как будто произносил ее всю жизнь.

– Ничто не истинно.

– Там, где другие ограничены нравственными и иными законами, – продолжал Макиавелли, – помни…

– Все дозволено.

– Мы трудимся во тьме, дабы служить свету. Мы – ассасины, – произнес Макиавелли.

Собравшиеся повторяли в унисон:

– Ничто не истинно, все дозволено. Ничто не истинно, все дозволено. Ничто не истинно, все дозволено…

Марио взял Эцио за левую руку.

– Пора, – сказал он племяннику. – Современные ассасины не столь категоричны, как наши предшественники. Мы уже не требуем, чтобы вступающий в наши ряды жертвовал безымянным пальцем. Но печать, которую мы ставим, остается с человеком навсегда… Ты готов примкнуть к нам?

Словно во сне, но почему-то зная, как надо поступать и чего ждать, Эцио протянул свою руку.

– Готов, – без колебаний ответил он.

Антонио вытащил из жаровни устройство для клеймения, похожее на небольшие щипцы, и велел Эцио согнуть все пальцы, оставив безымянный.

– Больно будет совсем немного, брат, – предупредил Антонио. – Сам знаешь: нам многое доставляет боль.

Антонио поднес полукружия к основанию безымянного пальца Эцио и нажал рычаг. Запахло горелой кожей, но младший Аудиторе даже не вздрогнул. Главарь воров быстро убрал щипцы. Ассасины откинули капюшоны и окружили нового члена братства. Дядя Марио с гордостью похлопал племянника по спине. Теодора открыла склянку с густой прозрачной жидкостью, которой осторожно смазала место ожога.

– Это успокоит боль, – сказала она. – Мы гордимся тобой.

К Эцио подошел Макиавелли и многозначительно кивнул:

– Benvenuto [135], Эцио. Теперь ты – один из нас. Остается лишь завершить церемонию посвящения, а потом, друг мой, нас ждут серьезные дела.

Сказав это, Макиавелли глянул вниз, на копны сена, расставленные вокруг колокольни. Фураж для конюшен Дворца дожей. Отсюда они казались маленькими пятачками, куда невозможно приземлиться с достаточной точностью. Однако Макиавелли так и сделал. Полы его плаща развевались на ветру, пока длился полет. Затем прыгнули и все остальные. Эцио с ужасом и восхищением следил за безупречным приземлением каждого. Потом все семеро посмотрели вверх.

Эцио прекрасно умел перепрыгивать между крышами, однако прыжок с такой высоты был для него настоящим испытанием веры. Сумеет ли он приземлиться в маленький кружок? Однако никакого иного достойного способа спуститься не было. Каждая секунда промедления лишь утяжеляла задачу. Аудиторе несколько раз глубоко втянул в себя воздух и прыгнул в вечернюю темноту, подняв руки над головой и представив, что ныряет в воду.

Ему показалось, что прыжок длился несколько часов. Ветер свистел у него в ушах и складках одежды, ероша ему волосы. Копны сена рванулись ему навстречу. В последнее мгновение он закрыл глаза…

…и провалился в сено! У Эцио перехватило дыхание, но он поднялся на дрожащих ногах и, убедившись, что ничего себе не сломал, возликовал.

К нему подошли Марио с Теодорой.

– Думаю, он нам подходит? – спросил у монахини старший Аудиторе с легкой улыбкой на губах.

Тем же вечером Марио, Макиавелли и Эцио собрались в мастерской Леонардо, рассевшись вокруг его длинного стола, на котором лежал удивительный предмет, стоивший Родриго Борджиа стольких сил и чужих жизней. Все четверо с любопытством и благоговением посматривали на сокровище.

– Потрясающе, – в который уже раз повторил да Винчи. – Просто потрясающе!

– Но что это? – спросил друга Эцио. – И что с ее помощью можно сделать?

– Пока я теряюсь в догадках, – признался художник. – Это странное изделие хранит в себе немало древних тайн, а его устройство… по крайней мере, я ничего подобного нигде и никогда не видел. Механика этой вещи сложностью своей превосходит любые современные машины… Что же касается принципа действия, он мне понятен не больше, чем то, почему Земля вращается вокруг Солнца.