Джон Ширли: Гримм. Ледяное прикосновение

– Думаете, это он меня обокрал?

– Похоже на то.

– И вы вернете мои пончики?

– Вы же все равно не сможете их продать, верно? – подмигнул Попатлусу Хэнк. – После того, как их стащил человек-барсук.

– Как вам сказать…

– Не будем об этом. У тебя еще остались вопросы, Ник?

Тот покачал головой.

– Здесь – нет. Но нам нужно еще кое-куда наведаться.

– Хотите дюжину пончиков за счет заведения? – неожиданно предложил Фриц.

– Да! – тут же ответил Хэнк.

– Нет! – одновременно с ним выпалил Ник.

– Да ладно тебе, Ник, – Хэнк укоризненно посмотрел на напарника. – Боже, я уверен, что технически это злоупотребление служебным положением, но…

– Я куплю тебе дюжину пончиков по твоему выбору.

– Это меня тоже устроит. Упакуйте шесть штук вон тех пожарных шлангов. И шесть гадюк, пожалуйста.

– Итак, я стою посреди пустыря и уже добрых пять минут пялюсь в дурацкую яму, – не выдержал молчания напарника Хэнк. – Может, расскажешь уже, зачем мы здесь?

– Сегодня утром Ренард оставил у меня на столе отчет об обгоревшем теле, которое нашли тут накануне. Скорее всего, труп принадлежит Гневохвату. В одной руке у него были остатки коробки из «Чудо-пончиков». Насколько я знаю, эти существа предпочитают прятаться в норах, но яма тоже подойдет.

– В отчете так и было написано – «Гневохват»? Не верю!

– Не было, конечно. Но Ренард прошелся по нему – и по отчету коронера: выделил место, где было найдено тело, и еще пару мелких деталей. У парня на одной руке остались когти, как у ленивца. Я видел фото: больше похоже на барсучьи, так что ленивцы тут ни при чем. Сам знаешь, Существа преображаются, когда волнуются или боятся. Возможно, когти остались после трансформации – и даже после смерти.

– У капитана Ренарда талант ненавязчиво сообщать вещи, которых я предпочел бы не знать…

– Это еще не все. Дом Бадди Клемента всего в двух кварталах от этого пустыря.

Хэнк поежился и поднял глаза к небу. Ник последовал его примеру:

– Опять дождь.

– Да тут всегда дождь.

– В августе пару недель было сухо.

– Утешил.

Ник присел на корточки, пытаясь заглянуть в провал. Тот был около ярда в ширину, но книзу сужался. Дно терялось в темноте, пропитанной запахами гнили, мокрой земли и газа.

– Фонарик есть?

– Только маленький.

Пошарив по карманам, Хэнк выудил фонарик-брелок, который всегда носил с собой, и передал его Нику. Под начинающимся дождиком тот снова заглянул в провал.

Теперь, при свете, можно было разглядеть уходившие вниз земляные стены с отчетливыми отметинами когтей.

– Похоже, эта норка больше, чем кажется, – констатировал Ник. – Гневохват укрепил стены, начал строить водоотвод и явно собирался обустроиться на самом дне.

– Хочешь сказать, что это не каверна? Настоящая нора? Как в сказке «Ветер в ивах»?

– Только все остальное совсем не сказочное, – хмыкнул Ник, выпрямляясь и оглядываясь по сторонам в поисках нежелательных свидетелей. За ними никто не следил. Огороженный с трех сторон деревянным забором, пустырь полностью оправдывал свое название. Тогда Ник снова наклонился к провалу: – Миссис Клемент! Руби Клемент! Мы хотим вам помочь. Я Ник Бёркхарт, из полиции. Пожалуйста, поднимитесь и поговорите с нами. Обещаю, вам никто не причинит вреда.

Ответа не последовало – если не считать таковым тихое шуршание внизу. Но чутье Гримма подсказывало, что Существо где-то здесь.

– Миссис Клемент! Полиция расширит эту нору и все равно вас найдет. Лучше выходите сейчас.

И он наклонился, вытянув вниз руку с фонариком.

В ответ из глубины норы блеснули два красных глаза. Ник успел разглядеть удлиненную морду и две белых полосы на темном мехе. Затем эти черты потекли, расплылись, уступая место человеческим. Из провала на него смотрела женщина. Она явно была испугана.

Ник показал ей свой жетон.

– Я детектив Бёркхарт, мэм. Мы хотим помочь. Если вам понадобится защита… Я знаю, что вы Гневохват, не скрывайтесь.

– Я… не выберусь к вам в этой форме.

– Мы подождем, пока вы трансформируетесь. Отойдем в сторону. Пожалуйста, нам нужно поговорить.

На то, чтобы решиться, у женщины ушло несколько минут, но в конце концов она вылезла из норы. В ее человеческом облике не было ничего барсучьего – разве что белая прядь в черных волосах. Невысокого роста, широколицая, она была одета в грязную куртку, джинсы и кроссовки. С плеча свисала видавшая виды кожаная сумка. Впрочем, руки выдавали ее с головой: испачканные в глине, с грязью под ногтями. Тяжело дыша, она переводила испуганный взгляд с Ника на Хэнка и обратно. Когда женщина наконец заговорила, ее голос дрожал: